Явка до востребования

Окулов Василий Николаевич

Л в одной из газет' появилась фотография. По летному полю в окружении журналистов, вцепившись друг в друга, идут три человека — женщина и два мужчины. У мужчины, который в центре, шляпа надвинута на глаза и видна лишь нижняя часть лица, его руки заняты какими-то вещами. (На моей руке были шубы «шпионки».) Мужчина и женщина крепко держат его с двух сторон. Под фотографией подпись: «Советские дипломаты сопровождают „персону нон грата“». Так но воле какого-то, как теперь сказали бы, «папарацци», из встречающего я стал не только «шпионом», но еще и «персоной нон ірата». Впрочем, ни в одной публикации фамилии «шпионов» и дипломатов не назывались.

Что же такое героическое

во имя Отчизны совершил наш завхоз, если американцы выдворили его в 24 часа, а французы для его встречи задействовали спецслужбы и мобилизовали журналистов?

Оказывается, но «данным» американской контрразведки, завхоз был «опытным вербовщиком, завербовал нескольких американцев для работы на советскую разведку». И «поймали» его на «очередной вербовке». На этот раз он «пытался привлечь к сотрудничеству с советской разведкой» владельца магазина хозяйствсгшых товаров, американца русского происхождения.

Завхоз действительно часто ходил к эмигранту за метлами и прочими необходимыми товарами. Почему к эмигранту, а не к кому-либо другому? Да потому что тот говорил по-русски, а советская разведка своего ценного «шпиона-вербовщика» другим, кроме русского, языкам не обучила. Американцу было приятно поговорить по-русски и выгодно иметь постоянного клиента. ИІІС раз, оформив покупку, они выпивали по рюмке-другой «Смирновской» или «Столичной» под соленый огурчик из русской лавки, что находилась по соседству. Так и создавались мифы о советском шпионаже.

На третий день после этой истории один из моих друзей на встрече сказал, улыбаясь: «Я узнал тебя, Базиль, на фотографии. Правда, что они шпионы?» Пришлось объяснить, как американские спецслужбы стряпают подобные дела. «Наши спецслужбы это тоже умеют», — ответил он.

При очередной поездке в аэропорт я зашел к комиссару Д. На этот раз он был в отличном настроении и, поздоровавшись, спросил:

— Отправили «шпионов» домой?

— Отправил, господин дивизионный комиссар, с вашей помощью. Перепугали их журналисты.

Комиссар открыл стол, достал бутылку коньяка, две рюмки. Выпили по тридцать граммов «за мир и взаимопонимание». Уходя, оставил комиссару бутылку «Столичной», банку икры, коробку «Мишек», а для внучки — матрешку.

Эта «шпионская история» вреда нам не принесла, и скоро о «персоне нон грата» мы вспоминали со смехом. Но были и другие истории подобного рода, которые иногда ломали советским дипломатам если не жизнь, то карьеру.

3. АРТИСТЫ ЕДУТ!

Этот возглас можно было часто слышать в стенах посольства и других советских учреждений в Париже во второй половине 50-х годов прошлого века. К радости и удовольствию советских граждан и парижан, туда приезжали известные советские творческие коллективы, небольшие группы эстрадных артистов и мастера искусств с мировыми именами.

Мстислав Ростропович

Первым из артистов, с кем мне пришлось работать в Париже, был тогда еще молодой, по подававший большие надежды лауреат многих международных конкурсов, в том числе конкурсов на фестивалях молодёжи и студентов в Праге и Будапеште, виолончелист Мстислав Леопольдович Ростропович. Его имя, как выдающегося виолончелиста, стало особенно широко известно после его участия в 1950 году в международном конкурсе имени великого чешского виолончелиста Гануша Вигана. После этого его наперебой приглашали многие страны. Наконец пригласили и во Францию.

Несмотря на известность Ростроповича, только с помощью департамента

культуры МИД Франции нам удалось договориться с организаторами гастролей, чтобы ему дали для концертов зал Плейель, не самый большой, но один из лучших и престижных залов Парижа. Это была большая удача и для Ростроповича, и для посольства: зал был всегда переполнен, а это дорогого стоит.

Как только в городе появились афиши, извещающие о концертах Ростроповича, наш телефон не знал пи минуты покоя. Было впечатление, что весь Париж хотел попасть на его концерты, и многие стремились получить именное, а значит и бесплатное, приглашение посла. У каждого из них были для этого свои весьма «веские» аргументы. Один сообщал, что он коммунист с большим стажем, другой уверял, что является членом Ассоциации «Франция — СССР» с момента её создания, третий — участник Сопротивления. Побудительным мотивом для таких просьб было чаще всего присущее французам тщеславие: «Я получил приглашение посла СССР! А вы получили? Нет? Очень жаль!»

Концерты Ростроповича прошли великолепно, пресса высоко оценила его мастерство. В зале всегда присутствовали друзья его отца, который когда-то жил и работал в Париже, и друзья композитора Сергея Прокофьева, написавшего ряд произведений специально для Мстислава Леопольдовича. На одном из его концертов в Париже побывал знаменитый виолончелист Пабло Касальс, около 75 лет занимавшийся исполнительской деятельностью. Великий Пабло назвал Мстислава Леопольдовича своим преемником.

Все шло отлично, но музыкант наш нервничал. И было отчего: его жена Галина Вишневская находилась в родильном доме. И, понятно, ему хотелось знать, как чувствует себя Галина, кто родится или уже родился — сын? дочь? Какого цвета покупать детское белье? Голубое? Розовое? От таких забот у любого молодого папы и мужа голова пойдет кругом. Скоро пришло сообщение: родилась дочь Ольга. Мы тепло его поздравили и помогли с покупками.

Во время одной из встреч Ростроповича со слушателями произошел курьезный случай. Какой-то любознательный француз обратился к нему с вопросом: «Это правда, что вы женаты на Галине Вишневской, известной русской певице?»

«Я в этом убежден! — весело ответил Ростропович. — Более того, вчера я узнал, что у меня в Москве дочь родилась!». Все присутствующие засмеялись, а человек, задавший вопрос, ответом не был удовлетворен: «А вот журнал, издаваемый вашим посольством, пишет, что у Галины Вишневской другой муж. Он на вас не похож». И он протянул Ростроповичу журнал. Там была фотография Галины и какого-то мужчины. Они отдыхали на лесной поляне. Тут же стояла автомашина марки «Победа». Под фотографией было написано: «Галина Вишневская с мужем на отдыхе».

«Так это её первый муж! — воскликнул музыкант. — Я спас ее от него! Я их развел и через день после этого женился на Галине. Теперь она счастлива! Вот так!» — сказал он, весело глядя на растерявшегося француза.

Позже я неоднократно встречался с Ростроповичем и в Париже, и в Москве. Как всегда, Слава (после первой же встречи по предложению Ростроповича мы перешли на «ты») был весел, доброжелателен, готов помочь в трудную минуту.

В 70-е годы прошлого века Ростропович вынужден был покинуть Родину. Потом был лишен советского гражданства. Жил в Швейцарии, в США, купил дом в Париже, но нигде не попросил ни политического убежища, ни гражданства, и многие годы ездил по миру с документами, выданными Великим герцогством Монако. Потом было, можно сказать, триумфальное возвращение музыканта на Родину, где, к великому сожалению поклонников его таланта, он и ушел из жизни в 80-летнем возрасте.