Явка с повинной
Шрифт:
– Шкафчик открой, пожалуйста, сделай любезность, – он указал на свой огромный, во всю стену, сейф-шкаф.
Ключи торчали в замке. Лева отодвинул тяжелую дверцу, пахнуло сыростью и лежалой бумагой.
– На нижней полке сверточек в газете, дай-ка его сюда, дружок.
Лева взял лежавший на нижней полке перевязанный шпагатом, заклеенный сургучными печатями пакет, положил на письменный стол. Следователь подвинул пакет к себе, накрыл ладонями, хитро улыбнулся.
– Даю одну попытку, отгадывай.
– Пакет принесла Григорьева, – ответил Лева. – Она прятала его в водостоке, перед
– Ну, – протянул следователь, – с тобой неинтересно. – И быстро спросил: – Что в пакете?
Лева протянул руку, хотел пощупать пакет, следователь не разрешил.
– Ты его уже держал.
«Подкова», – подумал Лева, тут же отказался от мысли. Пакет тяжелее, главное, больше по объему.
– Ну, ну, – следователь усмехнулся. – Ведь верно все здесь излагал.
– Билеты тотализатора, – как бы шаря впотьмах, сказал Лева.
– Верно. Сколько?
– Пятьсот, – рубанул сплеча Лева.
– Чертенок. Пятьсот тридцать, – следователь вновь достал огромный платок, как бы признавая свое поражение. Когда же Лева собрался влезть на пьедестал, следователь тихо, как бы между прочим, спросил: – Когда Григорьева принесла их?
– Григорьева ждала вас сегодня в девять, у кабинета, – уверенно сказал Лева.
– Шиш! – Лева увидел шиш такого размера, какие и в мультфильмах не показывают. – Вот так-то, – следователь говорил уже серьезно, без тени юмора: – Возьми, поработай немножко. – Он протянул Леве бумагу, на которой столбиками были выписаны цифры. – Номера билетов, покупали их в разных кассах, но, может, кассирши что-нибудь подскажут. Они же знают завсегдатаев. – Понимая, что Лева ждет от него другого разговора, следователь смилостивился. – Дружок, ты сам здесь очень хорошо, точно, главное, логично доказал: Григорьева и Логинов люди хорошие, от данной печки и плясать следует. Доказал одно, а бросился в обратную сторону. Решил, так не сворачивай, хуже нет метаться. Григорьева принесла мне данный сверточек в четверг. Спрятала она его сгоряча, думала, обнаружат рядом с мертвым наездником билеты тотализатора, запачкают билетики покойного с ног до головы, дело ее любимое измажут, товарищей-наездников, всех. Я вам в пятницу звонил несколько раз, – перешел на «вы» следователь. – Мне сказали, вас не будет. Я и отложил до понедельника.
Лева слушал следователя, не зная, радоваться ему или огорчаться. Нина ни в чем не виновата. Все его выкладки оказались верны, кто-то играл против Гладиатора. От этого непомерно высокая выплата за фаворита. Есть билеты тотализатора, можно побеседовать с кассирами. Смогут они вспомнить, кто делал такие крупные ставки? Судя по списку, ставки делались в двадцати пяти кассах. Этим займутся братья-разбойники, Леве на ипподроме расшифровываться нельзя.
– Молодой человек! – следователь смотрел на Леву сердито. – Я, кажется, разговариваю с вами.
– Извините, задумался, – Лева улыбнулся, он видел, следователь лишь напускает на себя сердитый вид.
– Слушай, ты случаем не Ивана Гурова сын? – спросил следователь.
«Началось, – подумал Лева, – хоть фамилию меняй. Куда ни придешь, один вопрос: сын или не сын».
– Нет, – ответил он.
– Врешь, – следователь хитро подмигнул. – Запамятовал, сейчас
Лева приготовился, ясно, сейчас разыгрывать его начнет.
– Да, вспомнил, – сказал следователь. Лева даже приподнялся в кресле. – Что-то ты про звонок в кабинет рассказывал? Интересно, интересно, – пытаясь сдержать улыбку, он хрюкнул, получилось ужасно смешно, тогда он расхохотался вовсю. Непонятно, над кем он смеется, над Левой или над собой. Вообще, как уже отметил Лева, старший следователь прокуратуры по особо важным делам оказался непозволительно возрасту и положению смешлив.
Лева из вежливости тоже улыбнулся, потом, вспомнив известную фразу: «Платон мне друг, но истина дороже», сказал:
– Простите, однако под всем мною сказанным могу расписаться.
– Фантазер, фантазер. Оставим это.
– Простите, – Лева начал краснеть. – Свою версию я готов отстаивать.
– Каким образом? – чтобы не видеть Левиного румянца и вновь не рассмеяться, следователь начал перекладывать разбросанные на столе дела.
Идея, которую собирался высказать Лева, появилась у него, когда он, ожидая Турилина, расхаживал по коридору управления. Методом исключения Лева пришел к выводу, что если он знает звонившую девушку, то это может быть только Аня, приятельница Сан Саныча. Почему бы и не проверить. Номер телефона у него имеется.
– Вы мне на слово поверите? – спросил Лева.
Следователь ответил жестом, означавшим: «Как тебе не стыдно, старик!»
– Прекрасно, нужен параллельный телефон и молодая женщина.
– Аппараты параллельные, – следователь указал на телефон на столе и аппарат, стоявший на столике в углу кабинета, – а молодая женщина, – он взглянул на часы. Лева отметил, что хозяин часто на них поглядывает, расценивал это как предложение закругляться. – Молодая женщина задерживается, – следователь выбрался из-за стола, приоткрыв дверь, выглянул в коридор. – Здравствуйте, я вас жду.
– Я слышала голоса и считала, вы заняты, – Лева услышал женский голос и встал.
– Обычно на работе я всегда занят, Нина Петровна. Проходите, пожалуйста.
Нина была в строгом, почти вечернем костюме, в туфлях на высоких каблуках, видимо, только что из парикмахерской, так как Лева почувствовал запах лака, каким обычно покрывают волосы после укладки.
– Здравствуйте, – Лева поклонился.
Нина глубоко вздохнула, будто собиралась прыгнуть с вышки, зачем-то переложила сумочку в левую руку. За спиной закашлялся следователь, и Нина опомнилась.
– Пишете? Доносы пишете! – громко сказала она. – Мерзкий вы человечек!
– Сядьте, Григорьева, – спокойно сказал следователь. От его тона даже Лева поежился.
Нина села, демонстративно отвернувшись к стене. Лева продолжал стоять, следователь начал расхаживать по кабинету, ходил и молчал, молчал и ходил. Было совершенно ясно, говорить здесь сейчас имеет право он один. Следователь молчал долго. Нина перестала смотреть в стену и опустила голову, только тогда следователь заговорил: