Яжмаг. Трилогия
Шрифт:
– К чёрту.
Нонна семенила рядом в рискованно коротком (аж на целую ладонь выше колена) клетчатом платье с рукавами до локтя и с отложным воротничком. Если так пойдёт и дальше, она у нас через месяц стринги носить будет. Эмансипе, блинберри! Уменьшившийся до размеров шаловливого котёнка из «Алисы в Зазеркалье», мой котодемон уютно устроился у меня за пазухой, под пиджаком. Его острые коготки, словно иголки, покалывали мне грудь.
– Куда?!
– Ох, простите, это рядом, я покажу.
Идти было относительно недалеко, через Аничков мост и по правой стороне Невского в
– А-а, это там, где я пела?
– Точно. Сегодня мы там ещё и спляшем.
Две короткие драки в закрытом помещении на адреналине прошли как по маслу, я даже не ойкнул ни разу. А вот теперь вдруг все, даже самые мелкие, царапинки, которые мне достались в результате падения из такси на полном ходу, решили напомнить о себе в единодушном порыве. Это было больно, это было обидно и, самое главное, как всегда, не вовремя.
– Я проголодалась.
– Я тоже. Фамильяр?
В ответ он издал утробный рык доисторического саблезубого тигра, подтверждая, что если вся наша голодная стая без предупреждения нападёт на стадо испанских тапас, то спасения не будет никому. Безбашенное веселье нарастало до такой опасной степени, что я реально ощущал себя командиром летучего партизанского отряда, твёрдо вознамерившегося навешать звездюлей зарвавшимся шаромыжникам Наполеона Буонапартия…
Сабли, водки и коня гусарского у меня не было, но зато куража хоть отбавляй!
На входе нас встречала мягкая гитарная музыка, ароматы паэльи с креветками, сухого терпкого вина и неуловимого ощущения недавно сделанного ремонта. Хотя должен признать, что с учётом нанесённого нами им опупительного материального ущерба руководство ресторана справилось с задачей на зависть быстро и качественно.
Всё выдержано в том же стиле, что и раньше, испанский китч российского разлива, единственно, бычьи головы на стенах заменены на кустарно раскрашенные пластиковые копии. Второй раз вывешивать настоящие крутые рога никто уже не рисковал, урок усвоен, это приятно, лишнее спасибо Фиме Синему…
– Здравствуйте! Вы заказывали столик? – обратился к нам молодой и ранее незнакомый официант. – Нет? Вас двое? Ничего, проходите, я провожу вас.
Не знаю, возможно, мы просто попали не в ту смену, что была в прошлый раз, а может, администрация полностью поменяла весь штат? Лично я на месте того парня с подсвечником в заднице ни минуты больше не остался бы на такой опасной работе. Но если верить красавице-горилле, то жгучий чёрт-гитарист из Лусона по-прежнему здесь, а значит, нам с ним есть о чём поговорить.
Глава восемнадцатая
Песчаные дюны Тамани пропахли солью.
Как солью пропахли листья, горы и облака.
И лишь
В волну добавляет привкус чёрного сахарка…
Пока Нонна изучала меню, а мой котодемон привычно спрятался под столом, я обратился к новому официанту:
– Скажите, у вас здесь играет живая музыка?
– О да. У нас поёт настоящий испанец. Многие говорят, что это лучшая семиструнная гитара в Питере.
– Не сомневаюсь. Он выйдет сегодня?
– Непременно. Но только ближе к вечеру.
Я кивнул, попросив его пока подать нам бутылочку сухой риохи, а правнучка архангела вдруг вздрогнула всем телом, услышав первые звуки знакомой мелодии.
– Хозяин, задержи её. А то сорвётся и споёт!
– Пусть, – прикинув, разрешил я. – Во-первых, у неё неплохо получается, во-вторых, на её голос кое-кто может и пораньше вылезти из своей норы. Ибо он её вспомнит.
Кажется, ещё в прошлый раз все отмечали, что нигде не учившаяся блондинка умеет петь. По-настоящему, сердцем чувствуя музыку и неизвестно откуда зная испанский текст.
Нам принесли вино, и после первого же глотка я на какое-то время забыл о цели нашего визита, просто заслушавшись красивой песней. Испанцы удивительные поэты, при всей простоте текста их почти невозможно читать с выражением вслух, их можно только петь, выплёскивая всю душу в гитарных струнах под дробный стук кастаньет…
Я надела днём чёрное платье,
И любовь моя чистая в трауре.
Если есть на земле проклятья,
Я их вижу в её ауре.
Ты не любишь меня нисколько.
Но ведь важно сейчас не это.
Я иду босиком по осколкам
Чёрной моей планеты.
Твою ложь с запахом яда
Я пила из твоих ладоней,
И манил у преддверия ада
Чёрный лик на иконе.
И, навек разомкнув объятия,
Отказавшись от клятв и воли,
Я надела вновь чёрное платье
Цвета вечной моей боли…
И да! Он вышел. Безымянный чёрт из Лусона не смог усидеть в своей гримёрке, каморке, подсобке, кабинете, подвале, дыре или где он там отдыхал в ожидании рабочего вечера. Стройный красавец в распахнутой на груди алой рубашке, узких, неприлично облегающих брючках, с чеканным профилем и небольшими рожками, прячущимися в копне густых непокорных кудрей, с семиструнной, крутобёдрой гитарой наперевес пошёл на цыпочках к небольшой сцене, где пела Нонна.