Язычник
Шрифт:
Ефим прикрыл калитку за воином с живым грузом. Открытая, она бросилась бы в глаза случайному прохожему, а им надо было уйти как можно дальше незамеченными.
Из оврага тотчас выбрался воевода. Он шел первым и вел свою группу с добычей по окраинам, кружным путем. Потом по-хозяйски толкнул калитку одного из дворов, и все быстро зашли во двор.
Дружинники переглянулись: изба была старой, на крыше – солома, крыльцо скособочено. Да и сама изба едва ли не по маленькие оконца вросла в землю. Чего тут воеводе делать?
Однако
– Али нужда какая? – спросил он воеводу.
– Без нее не пришли бы. Ход нужен.
Парень остро взглянул на воинов с мешком – достойны ли тайну знать? Но они пришли с воеводой, и он кивнул:
– Идемте.
Зашли в избу – внутри она выглядела значительно лучше.
Парень откинул люк подпола, угольком из печи зажег лучину, а от нее – два масляных светильника. Один светильник вручил воеводе, второй – Ефиму.
– Воевода, дальше ты сам знаешь.
Воевода дал знак воинам – стоять, и сам спустился по лестнице. Раздался какой-то шум, щелчок, и из проема люка сразу потянуло сквозняком.
Показался воевода.
– Ефим, спускайся, поможешь мешок принять.
Воин спустился и принял поданный мешок с живым грузом – девушка задергала ногами. При скудном свете масляных светильников Ефим увидел выложенные бревнами стенки подвала и откинутую в сторону железную дверь, за которой зиял мрак. Ефим повел плечами: жутковато в подземелье лезть, но надо.
– Ты со светильником, потому иди первым, – услышал он голос воеводы. – За тобой – Мироня с мешком, а я дверь затворю.
Едва все вошли под низкие каменные своды, как воевода закрыл дверь и нажал на рычаг сбоку. Раздался металлический щелчок, и воевода удовлетворенно кивнул:
– Пропусти меня вперед. Тут ловушки есть для непрошеных гостей, как бы в беду не попасть.
У воинов по спине пробежал холодок. Слышали они краем уха о подземном ходе, но видеть его своими глазами им не приходилось никогда. Ход этот позволял в случае осады выбраться из детинца гонцу, добраться до Владимира и привести с собой помощь. Да мало ли – князю спастись в случае опасности.
Ход был низкий и узкий, два человека едва ли могли разойтись, да и то бочком. Стены и полукруглый свод были выложены булыжником на извести – прочно, надежно, хотя и влажновато, то и дело со свода срывались капли влаги и падали на воинов.
Через сотню шагов воевода остановился, постучал согнутым пальцем по камням справа, и, обнаружив искомый, вдавил его внутрь.
– Быстро проходим!
Когда они прошли десяток шагов, сзади раздался щелчок, и шедший последним Ефим обернулся. В двух шагах от него зияла длинная и глубокая яма, из нее торчали заостренные дубовые колья. Ефим поежился: упади на такие – вмиг пронзят.
Ход делал несколько поворотов, пол то слегка опускался, то поднимался.
Воевода
– Смотрите вниз, подсвечивайте себе. Тут проволока натянута, так не заденьте, если хотите жить.
С величайшей осторожностью, боясь дышать, воины перешагнули едва видимое препятствие, и Ефим спросил:
– А что было бы, если бы кто-то из нас ее задел?
– Сейчас сам увидишь.
Ход через несколько шагов делал поворот, и здесь находился стреломет. Он был солидный, с железными дугами плеч, а стрела по размеру не уступала сулице – метательному копью. Располагался стреломет на уровне живота, и спастись от огромной стрелы было невозможно даже пригнувшись, а силы его хватило бы даже на то, чтобы пронзить несколько человек.
У воинов волосы дыбом встали. Воистину – подземное царство дьявола, человеку тут делать нечего.
Ход начал подниматься, и ратники оказались перед железной дверью, смазанной от ржавчины маслом.
Воевода нажал рычаг, дверь со щелчком отворилась, и воинам ударил в глаза солнечный свет. Все зажмурились.
– Светильники задуйте, не ровен час – пожар устроите.
Воины задули светильники и осмотрелись. Они оказались в боковом приделе маленькой домовой церкви. В ней было пусто, доступ сюда имели избранные.
– Забудьте дорогу! – посоветовал воевода. – Забыли? А теперь почистите одежду.
Мироня осторожно положил на каменный пол мешок, распрямился, взглянул на своих спутников и вдруг неожиданно принялся хохотать, хлопая себя ладонями по ляжкам. Ефим удивился: с чего бы это смеяться? Но когда увидел воеводу и Мироню, сам залился смехом до колик в животе. На голове и одежде у них – пыль, паутина, и выглядят как черти из преисподней.
– Хватит ржать, яко жеребцы! – остановил воинов воевода.
Кое-как они почистились, прочихались от пыли – не следовало привлекать к себе внимание окружающих неопрятным видом.
Бочком-бочком дружинники прошли до избы воеводы и зашли внутрь.
Воевода шумно выдохнул – затея удалась!
Не снимая с девушки мешка, ее подняли на второй этаж, называемый поверхом, и поместили в комнату. Только здесь с нее сняли мешок, развязали путы на руках и ногах и вытащили изо рта кляп.
Марья вначале зажмурилась от дневного света, но потом открыла глаза, оглядела своих похитителей и узнала воеводу.
– Так-то ты ответил на вчерашнее гостеприимство! – и неожиданно для всех влепила воеводе пощечину.
Воины замерли. Они знали крутой нрав воеводы и думали – не выдержит, взорвется гневом Вышата. Но ничего не произошло.
– Встаньте за дверью. Головой за нее отвечаете! – приказал воевода.
Воины вышли, прикрыли дверь, и девушка осталась одна.
Вышата же спустился в трапезную, налил себе вина из кувшина в большой бронзовый кубок, выпил залпом и уселся в кресло: теперь надо было подумать, что делать дальше.