Язык цвета. Все о его символике, психологии и истории

Рекер Кит

Реликвия, хранящаяся в соборе в Орвието в итальянском регионе Умбрия, помогла Ватикану решить вопрос о доктрине пресуществления^[70], вызывавшей жаркие споры в конце XIII века. Направляясь в Рим, священник, сомневавшийся в концепции буквального превращения, служил мессу в городе Больсена, Италия. В ключевой момент из его ритуальной чаши с вином чудесным образом пролилась кровь, испачкав алтарное покрывало. Эта окровавленная ткань, называемая корпоралом, была воспринята как доказательство пресуществления. Корпорал из Больсены до сих пор можно увидеть в прекрасном соборе, который папа Урбан IV начал строить в 1290 году специально для его хранения. Учение о пресуществлении

«урегулировано» Тридентским собором в конце XVI века.

Святой Грааль – чаша, которая, как говорят, использовалась сначала Иисусом на Тайной вечере, а затем Иосифом Аримафейским для сбора крови Иисуса во время распятия, остается ярким символом поп-культуры XXI века благодаря таким триллерам, как «Код да Винчи» Дэна Брауна. «Круглый стол и Святой Грааль» из книги «Мессир Ланселот Озерный», 1470.

Кровопролитие

В рамках ритуала кровь метафорически соединяет людей с божественной природой и силой, искуплением и духовностью. Однако за пределами этих священных границ ее пролитие не несет ничего хорошего. Насилие наносит не только физические раны, но и травмирует душу. В таком случае красный цвет ассоциируется с гневом, болью и опасностью. С неистовством и убийством. Это преступление, требующее наказания. Оно шокирует и причиняет страдания.

Самое древнее из известных нам убийств произошло 430 тысяч лет назад. Мы знаем о нем благодаря обнаружению и изучению черепа человека, убитого двумя сокрушительными ударами в левый глаз, а затем сброшенного в глубокое ущелье^[71]. Скажем так, мы, люди, очевидно, конфликтовали всегда.

В библейской истории о первом убийстве сыновья Адама и Евы противостоят друг другу. Животное жертвоприношение Авеля было более благосклонно принято Богом, чем подношение зерна Каином. Обезумев от ярости, Каин убивает Авеля, проливая его кровь на землю. В наказание он был проклят и обречен обрабатывать землю, не получая урожая, и вечно скитаться по ней незваным гостем. В некоторых исламских^[72] версиях говорится, что Каин также завидовал жене брата, Аклиме, что делает его мотивы еще более нечестивыми.

Зависть, ярость и конкурентное стремление к первенству слишком часто лежат в основе человеческого насилия, и все же мы, как вид, доходим до убийства удивительно редко с точки зрения статистики. Менее 1 % смертей происходят в результате такого преступления, хотя в горстке стран с самым высоким уровнем умышленных убийств число достигает почти 10 %. Во всем мире количество убийств снижается с эпохи Возрождения^[73].

Красный часто сигнализирует о зловещей угрозе насилия.

Юэн Фрейзер. Окровавленный человек с палкой.

Несмотря на относительную редкость, они завораживают нас. Средства массовой информации регулярно сообщают о них, вдаваясь в подробности – часто настолько ужасные, что страшно и представить, – и делают убийства и убийц частью нашей общей картины мира. Даже почти 140 лет спустя мы все еще помним о Джеке Потрошителе, не говоря уже о Чарльзе Мэнсоне, Джеффри Дамере, Сыне Сэма, Джеймсе Эрле Рэе и многих других. Индустрия развлечений вносит свою лепту в поддержание обсуждения темы убийства в обществе. Декстер Морган из телесериала

«Декстер»^[74], Ганнибал Лектер из «Молчания ягнят»^[75], вечно привлекательные кровожадные вампиры, такие как Дракула, – и это лишь немногие из персонажей – бросают вызов нашему чувству безопасности и пониманию того, где пролегают границы дозволенного в обществе. И при виде кровавого конца человеческой жизни мы испытываем ужас, вибрирующий в почти невыносимом напряжении в ответ на изображения убийств. Что вызовет катарсис – если вы посмотрите или отвернетесь?

Война

Убийство, как и ярость, древнее, чем само человечество. И все же на него наложено глубокое табу, без которого мы, скорее всего, не выжили бы как вид. Однако война – смертоносная деятельность, санкционируемая большинством обществ, иногда неохотно, а иногда с рвением, – кажется зияющей лазейкой. Объединение смертоносной силы вокруг какой-либо цели – отражения неприятеля, вторжения, установление господства, освобождения, реформ – обычно рассматривается как храбрость и героизм, а не как убийство, – по крайней мере, когда история написана победителем. Когда же голос дают побежденным, мы быстро возвращаемся в царство преступлений.

В обществах, произошедших от древних индоевропейцев, красный традиционно ассоциируется с правителями/воинами, белый – со священниками, а синий или черный – со всеми остальными. До сих пор этот цвет преобладает в униформе солдат и гвардейцев по всему миру – он обладает определенной экспрессией, черпая глубинные смыслы во взаимосвязи с кровью, храбростью и опасностью. Воины были и остаются необходимыми для защиты клана и страны, а их готовность проливать кровь (в том числе и собственную) считалась доблестью на поле боя.

Однако грубая сила, которую они олицетворяли, могла пойти во вред, если ее задействовали в отношении их родного общества. В таком случае красный играет роль срочного предупреждения и отражает риск того, что сильные мира сего могут ополчиться на своих же соплеменников из корыстных побуждений. Большинство современных государств выстраивают нормы и законы таким образом, чтобы сбалансировать военную и политическую силу в контексте гражданского общества, однако в настоящее время в мире существует ряд тоталитарных правительств, под их влиянием живут многие миллионы людей.

Короли, кардиналы и коммунисты

Сегодня мы называем красные галстуки, популярные у титанов промышленности и видных политиков, «галстуками власти». Такой цвет смело выделяется на фоне унылого однообразия угольно-серых или темно-синих западных деловых костюмов, при этом являясь социально приемлемым сигналом доминирования и агрессии. Яркие галстуки кажутся нам настолько привычными, что мы можем даже не задумываться об этом. Тем не менее причина кроется в ассоциациях, наслаивающихся на протяжении веков непрерывного использования красного цвета как символа власти.

Некоторые из военных кампаний Карла Великого, правившего большей частью Западной Европы с 768 по 814 год н. э., по крайней мере официально, проводились во имя привнесения христианства в соседние регионы. В знак признания усилий, а также потому, что его мощь была необходима, чтобы удерживать лангобардов из Северной Италии от разграбления Рима, правитель был коронован папой Львом III как император Священной Римской империи в день Рождества 800 года. Биограф Карла Великого Эйнхард рассказывает, что во время коронации мужчина был одет в красное с головы до ног, включая обувь. Этот символический выбор связан с кровью Христа, как и одежда римских пап, которые в те времена носили красные, а не белые одеяния.