Язык в революционное время
Шрифт:
Язык иврит должен был определить границы и с идишем, и со «святым языком», хотя он формировался, пользуясь ресурсами обоих этих языков. Так, выражения из религиозного и талмудического мира, а также переводы идишских пословиц и идиом отвергались, как только их узнавали. Тем не менее после пуристских чисток идишские выражения проникли в израильскую идиоматику и в израильский сленг (сам идиш заимствовал многие из них как из талмудических, так и из европейских источников). Обширные слои идишского подтекста лежат под мнимо архаичным, близким к «святому языку» ивритом Агнона. Интересно, что и явно библейские элементы казались наивными и старомодными. В результате было принято три основных европейских способа указывать время, отраженные в трех глагольных временных формах; при этом библейскую конструкцию будущего в прошедшем отвергли. Несмотря на
В целом каждый слой языка, который слишком сильно напоминает о каком-нибудь из религиозных текстов — Мишне, Талмуде, Торе или Пророках, — отвергнут израильским базовым языком, и его можно использовать только для стилистических приемов в литературе (как мы уже говорили, словарь этих текстов — открытая сокровищница для современного иврита).
В результате действия этих тенденций с точки зрения ивритских источников израильский язык носит смешанный характер. Он использует определенный набор языковых возможностей прошлого, при условии, что слова и выражения свободны от контекста, не требует знания источников и не превращает текст в мозаику стилей. С точки зрения носителя языка, произошел радикальный поворот: в прошлом существовал корпус текстов, из которых индивид мог черпать слова и фразы; теперь перед ним смешанный «ассортимент» живого языка, активный набор слов и выражений, использующихся в базовом языке или в специфических идиолектах и жанрах дискурса без оглядки на их происхождение. Эту «живую» лексику может использовать каждый, вне зависимости от того, является ли он «естественным» носителем или нет.
В морфологии и базовом синтаксисе большинство форм определяется недвусмысленно, и предпочтение отдается библейским и мишнаитским формам. Настоящая революция произошла в семантике и макросинтаксисе. Структура сложного предложения и абзаца следует ограничениям и правилам, развившимся в рациональном письме, политическом комментарии или художественной литературе Европы и Америки (хотя иврит не заимствовал все пространные и богатые периодами немецкие и русские фразы). Возрождение языка иврит началось в этом мире, и оно предпочитало наполнять его ивритскими выражениями, а не наоборот. Его осуществляли не люди, получившие воспитание на иврите и столкнувшиеся с необходимостью расширять свой горизонт, а те, кто изучил иврит по корпусу религиозных текстов своего детства, затем открыл для себя современный мир и был увлечен его идеологиями, обладавшими огромным объяснительным потенциалом — предоставляемым идишем и другими языками, — и уже оттуда вернулся к ивриту, чтобы найти в нем слова для новых нужд. Поэтому Израилю было сравнительно легко стать современной нацией. Вместо базы библейского иврита или раввинистического иврита, которую надо было бы постепенно пополнять, заимствуя понятия со стороны, внутри современного иврита была сформирована европейская база с соблюдением некоторых правил ивритской морфологии, заимствовавшая понятия и выражения отовсюду: как из интернациональной лексики, так и из ивритского корпуса.
Большинство слов в тексте на израильском иврите — журналистском, научном или литературном — составляют новые по форме или по значению слова. Здесь чувствуются неослабевающие усилия пуристов подобрать «ивритские» или хотя бы гебраизированные слова для иностранных слов, внесших в израильский язык целый мир международных концепций, нарядив их в семитские одежды. Закон стиля позволяет «приправлять» текст словами и выражениями, отклоняющимися от средней нормы, в том числе словами из иностранных языков, оригинальными неологизмами и неизраильскими словосочетаниями из ивритских источников. Этот закон также включает в себя правила «хорошего вкуса», не позволяющего количеству таких «приправ» превышать определенный лимит, чтобы не поколебать свой статус интегрированного меньшинства.
Вот, например, начало редакционной статьи в израильской газете (Ха-Арец) от 27 октября 1989 г.:
Одна из телевизионных компаний Соединенных Штатов, NBC, передала информацию о том, что пятого июля из некоего района Южной Африки к группе островов, отстоящей от этого района на расстоянии полутора тысяч километров в направлении Антарктиды, была запущена ракета, созданная совместно израильтянами и южноафриканцами.
Наше телерадиовещательное агентство передает, что премьер-министр «опроверг сообщения» о вышеупомянутом событии, тогда как министерство обороны ограничилось стандартным заявлением о том, что Израиль не будет первым применять ядерное оружие в регионе. Министр торговли и промышленности мог сказать только, что кабинет министров обсуждал проблему ядерного оружия и пришел к взвешенному решению.
Со всей вероятностью, ивритский текст может выразить то же самое и тем же способом, что и английский текст (и наоборот). Фрагмент содержит:
1. Интернациональные слова: километр, телевидение, Антарктида, июль, кабинет, Африка, NBC.
2. Новые ивритские слова для интернациональных терминов: гонка, [телевизионная] компания, ракета, запущена, сообщение, ядерное оружие, министр торговли и промышленности, регион (в географическом смысле), Соединенные Штаты.
3. Словосочетания, обозначающие европейско-американские понятия: «передала информацию о том…», «некий район», «стандартное заявление», «опроверг сообщения», «ядерное оружие», «пятое июля», «Израиль не будет первым», «ограничилось стандартным заявлением».
В этой статье практически нет старых ивритских слов в старом их значении.
4. Микросинтаксис, касающийся сопряженных конструкций или непосредственных составляющих, в целом ивритский: согласование глагола и существительного; использование определенного артикля, предлогов и союзов; употребление родительного падежа. Но макросинтаксис европейский: предложение в первом абзаце содержит пять ступеней второстепенных членов, чего синтаксис традиционных текстов не допустил бы.
Невзирая на все это, благодаря ревитализации языка корни большинства слов ивритские или квазиивритские. Таким образом, новые понятия и европейский макросинтаксис заимствовались израильским ивритом как часть базового языка, открытого к усвоению нового материала, подобно тому, как израильская культура в целом открыта к меняющемуся миру.
Это было настоящее достижение языкового возрождения: создание языка, способного усваивать культуру и цивилизацию западного мира на базе словоформ традиционного иврита. Это заслуга ивритской литературы, ивритской журналистики, ивритской светской высшей школы и ивритского рабочего движения.
29. Принципы революции: ретроспективный обзор
Теперь можно распутать сдвоенную цепочку, социальную и лингвистическую, и увидеть, что возрождение языка иврит осуществлялось двумя разными крупными движениями — одним социальным и одним лингвистическим:
1. Возрождение самого языка, т. е. его переход из языка корпуса религиозных текстов во всеобъемлющий современный язык.
2. Переход ядра общества на новый базовый язык, иврит.
Два эти движения взаимозависимы, но не совпадают друг с другом. Это на самом деле два диахронических процесса или две соотнесенные системы, и поэтому они постоянно отражают друг друга, но при этом асимметричны.
1. Первое движение, возрождение языка иврит — это долгосрочный процесс, начавшийся в середине XIX в. (с более ранними провозвестниками) и без остановки продолжающийся до сегодняшнего дня. Это был кумулятивный, эволюционный процесс, прошедший три последовательные стадии: