Языки Пао
Шрифт:
«Мы предлагаем всевозможные товары и услуги, — произнес Паниш голосом, срывающимся от раздражения. — Нам можно поручить специализированные разработки».
Розовый рот панарха покривился усмешкой отвращения: «Предпочитаю иметь дело с Палафоксом».
«Почему вы дали мне об этом знать?»
«Не хотел бы, чтобы ваши синдики думали, что их мошенничество останется незамеченным».
Сиджил Паниш сделал над собой огромное усилие: «Я настоятельно рекомендую вам пересмотреть свое решение. Мы никоим образом вас не обманывали. Мы доставили товар в строгом соответствии с заказом. Меркантиль безукоризненно служил вам в прошлом —
«Я не заключал никаких сделок с лордом Палафоксом», — возразил Айелло, бросив быстрый взгляд на человека с серо-коричневой робе.
«А, но вам придется это сделать! Откровенно говоря…» — коммерсант замолчал, ожидая разрешения.
«Говорите», — сказал панарх.
«Сделка с раскольником может вас глубоко разочаровать, — Паниш слегка воспрял духом. — Не забывайте, ваше превосходство, что на Расколе не изготовляют оружие. Их научные достижения не находят практического применения». Коммерсант обратился к Палафоксу: «Не так ли?»
«Не совсем так, — ответил Палафокс. — Наставник Института всегда вооружен».
«И на Расколе производят оружие на экспорт?» — настаивал Паниш.
«Нет, — с легкой усмешкой сказал Палафокс. — Общеизвестно, что мы производим только знания и людей, ими владеющих».
Паниш повернулся к панарху: «Только оружие может предохранить вас от ярости Брумбо. Почему бы не познакомиться, по меньшей мере, с некоторыми меркантильскими новинками?»
«Это ничему не помешает, — вмешался Бустамонте. — Возможно, в конечном счете помощь чародея нам не потребуется».
Раздраженный Айелло хотел было одернуть брата, но Сиджил Паниш уже демонстрировал сферический проектор с рукояткой: «Вот одно из наших самых изобретательных новшеств!»
Поглощенный напряженными переговорами, наследник престола Беран почувствовал внезапную дрожь, не поддающийся описанию приступ тревоги. Почему? Каким образом? Что случилось? Ему нельзя было оставаться в павильоне, нужно было уйти, убежать, скрыться! Но он не мог сдвинуться с места.
Паниш направил проектор на купол из розового мрамора: «Наблюдайте, прошу вас!» Верхняя половина помещения стала непроницаемо черной, словно отрезанная затвором или замещенная пустотой космического пространства. «Это устройство регистрирует и поглощает энергию в видимой части спектра излучения, — пояснял меркантилец. — Неоценимое средство камуфляжа, приводящее в замешательство противника!»
Беран повернул голову, бросив безнадежный взгляд на Бустамонте.
«А теперь — внимание! — воскликнул Сиджил Паниш. — Я поворачиваю регулятор...» Он повернул ребристую круглую кнопку, и весь павильон погрузился во мрак.
Все молчали — слышно было только, как прокашлялся Бустамонте.
Затем кто-то удивленно ахнул, послышались шорохи поспешного движения, сдавленный возглас.
Павильон снова осветился. Теперь уже ахнули многие — все смотрели на панарха. Айелло лежал в кресле с розовой шелковой обивкой, закинув голову. Нога его дернулась вверх и пнула стол — блюда и бутыли подскочили и зазвенели.«Скорее, врача! — закричал Бустамонте. — Панарху плохо!»Айелло несколько раз судорожно ударил кулаками по столу; глаза его помутнели, голова бессильно опустилась — панарх умер.
Глава 3
Врачи
Бустамонте — теперь уже айудор-регент — не терял времени, утверждаясь во власти, принадлежавшей ему по праву вплоть до совершеннолетия наследника. Размахивая руками, он отдавал приказы: вокруг павильона выстроился кордон мамаронов.
«Никто отсюда не уйдет, — объявил Бустамонте, — пока не будут выяснены все обстоятельства этой трагедии!» Он повернулся к врачам: «Вы установили причину смерти?»
Старший из трех врачей поклонился: «Панарх отравлен. Кто-то метнул в него шприц-дротик, воткнувшийся в шею с левой стороны». Врач сверился с показаниями циферблатных индикаторов, экранных графиков и цветных секторных диаграмм анализатора — его коллеги вставили в углубления прибора пробирки с образцами физиологических жидкостей Айелло: «Судя по всему, использованный яд — производное мепотанакса, скорее всего, экстин».
«В таком случае, — сказал Бустамонте, обводя взором всех присутствующих, от коммерсантов-меркантильцев до лорда Палафокса, — преступление совершил кто-то, находившийся в павильоне».
Сиджил Паниш почтительно приблизился к телу панарха: «Позвольте мне рассмотреть дротик».
Старший врач указал на металлическую кювету. В ней лежал небольшой черный шип с белой колбочкой в основании.
Лицо торгового представителя напряглось: «Этот предмет я заметил в руке медаллиона несколько минут тому назад».
Бустамонте порозовел от ярости, его глаза пылали огнем: «И это обвинение исходит от кого — от меркантильского мошенника? Вы обвиняете ребенка в том, что он убил отца?»
«Ни в коем случае!» — поспешил возразить Сиджил Паниш; коммерсант и его советники побледнели, беспомощно опустив руки.
«Не остается никаких сомнений! — неумолимо продолжал Бустамонте. — Вы прибыли на Перголаи, зная, что ваше двурушничество обнаружено. И таким образом решили избежать наказания!»
«Какая чепуха! — воскликнул представитель Меркантиля. — Зачем бы мы стали делать такую глупость?»
Бустамонте не внимал протестам. Он гремел: «Убийству панарха нет оправданий! Пользуясь темнотой, вы умертвили повелителя всех паонов!»
«Нет, нет!»
«Но преступление не принесет вам никаких выгод! Я, Бустамонте, безжалостнее моего старшего брата! Моим первым государственным постановлением станет приговор, вынесенный его убийцам!»
Бустамонте воздел правую руку, ладонью наружу, и прижал большой палец к ладони четырьмя другими пальцами — таков был традиционный паонезский жест, призывавший к смертной казни. Он обратился к командиру мамаронов: «Субаквировать этих тварей!» Бустамонте взглянул на небо — солнце уже опускалось к горизонту: «И поторопитесь, наступают сумерки!»