Йога — поиск силы
Шрифт:
В этом несчастье человеческого ума. Вот почему ум постоянно просит все больше. Вы зарабатываете деньги, а ум говорит: «Больше». Вы строите дом, ум говорит: «Строй больше». Вы создаете королевство, а ум говорит: «Нужно королевство побольше». Затем вы начинаете медитировать, а ум говорит: «Этого мало. Нужно достичь больше вершин». И так всегда будет, потому что в самой природе опыта заложено то, что опыт никогда не может быть полным.
Тогда что же может быть полным? Что же может наполниться? Оставайтесь свидетелем; не теряйтесь в опыте. Не теряйтесь. Просто оставайтесь бдительными. Знайте, что это приходящее настроение; оно пройдет. Хорошее и плохое, прекрасное и уродливое, счастливое и несчастное, все пройдет, вы же по-прежнему
Если вы остаетесь свидетелем, просто принимаете ванну, душ, то жизнь так наполняет вас, что вы не можете ожидать большего. Просто позавтракать — это такая наполненность. Просто потягивать чай — это такая огромная радость, вы не в силах думать, у вас не получается представить, что возможно большее. Тогда каждое мгновение само по себе становится бриллиантом, а всякий опыт становится цветением. Но вы остаетесь бдительными. Вы не теряетесь в опыте, вы не отождествляете себя с ним.
Я могу понять тебя, Бодхисаттва. Ты стараешься изо всех сил. Ты работаешь, медитируешь. Ты делаешь все, что в силах человека. Больше ты и не можешь сделать. Даже если ты и сможешь сделать больше, это не поможет. Сейчас надо понять суть: Будь свидетелем. Пусть всякий опыт пройдет. Пусть уходит. Не позволяй ему рассеивать себя. Не позволяй ему втянуть себя. Оставайся бдительным, спокойным, просто наблюдай за движением, как плывут в небе облака. Будь наблюдателем, и неожиданно ты поймешь, что малое стало глубокой наполненностью — поет ли маленькая птичка, или же раскрывается крошечный цветок.
У Басё есть одна хайку. В Японии растет очень маленький цветок, назуна. Он так мал, так обыкновенен, так распространен и так невзрачен, что о нем никто не говорит. Поэты говорят о розах. Кто же говорит о назуна? Он — грубый цветок. Во многих языках для него не нашлось названия, поскольку, - кому это надо, называть его? Люди проходят мимо него; никто на него не смотрит. В день, когда Басё достиг своего первого сатори, он вышел из дому и увидел цветущий назуна. И он говорит в хайку: «В первый раз я увидел красоту назуна. Она поразительна. Все прелести рая, вместе взятые, — ничто перед ним».
Как же назуна стал таким прекрасным? И Басё говорит: «Он всегда здесь был, а я миллионы раз проходил мимо него, но прежде не замечал его». Потому что Басё не было. Ум видит лишь то, что может наполнить эго. Кому есть дело до назуна? Он никак не наполняет. Лотос — это здорово, роза подойдет, но вот назуна, обычному грубому цветку, такому невзрачному, такому жалкому, не нужно ничье внимание, он никого не привлекает, никого не зовет... Но в тот день, в то утро восходило солнце, и Басё увидел назуна; он говорит: «В первый раз я встретил реальность назуна», но это произошло лишь потому, что он встретил собственную действительность.
В тот миг, когда вы стали свидетелем, — что есть сатори, самадхи — в миг, когда вы стали свидетелем, все обретает иную окраску. Тогда обычный зеленый цвет — больше не обычный зеленый, он становится необычайно зеленым. Тогда ничто не обычно. Когда ты — свидетель, все становится необычным, возвышенным.
Иисус говорит своим ученикам: «Посмотрите на лилию в поле». Обычный цветок лилии необычен для Иисуса, поскольку Иисус — в совершенно ином пространстве. Ученики, наверное, удивились, зачем это он говорит о лилии, о чем тут говорить. Но Иисус сказал: «Даже Соломон во всей своей славе был ничто, во всем своем великолепии был ничто перед этим цветком лилии». Даже Соломон. Соломон — самый богатый, самый великий император в еврейской
Что же он увидел? Если вы становитесь свидетелем, мир открывает вам все свои чудеса. Тогда я говорю, что все наполняется.
Кто-то спросил великого мастера дзен:
— После того, как вы достигли своего сатори, что вы делаете?
Он ответил:
— Колю дрова, ношу воду. Когда хочу есть, ем; когда устаю, сплю.
Все прекрасно. Колоть дрова, носить воду из колодца...
Просто подумайте. Просто поразмышляйте чуть-чуть.
Казантзакис в романе о святом Франциске описал разговор этого святого с миндальным деревом. Приходит святой Франциск к миндальному дереву и говорит: «Сестра, спой мне что-нибудь о Боге». И миндальное дерево расцвело. Вот так миндальное дерево поет о Боге. Оно и в вашем саду цветет, но вы не ходите туда, чтобы сказать ему: «Сестра, спой о Боге. Скажи что-нибудь о Боге». Нужен святой Франциск. И в нашем саду постоянно цветет миндальное дерево. Тысяча и один цветок распускается в вашей жизни, но вас в ней нет.
Возвращайтесь домой, станьте свидетелем. И тогда все — работа, любовь, медитация, — все есть наполненность. Все настолько полно, так беспредельно полно, что идея о большем просто исчезает. А когда ваш ум не интересует большее, тогда и вы начинаете жить, и никогда не прежде того.
Я понимаю твое страдание — «Я хочу, чтобы Вы уничтожили меня, Ошо, сейчас и навсегда». Если бы я мог это сделать, я бы уже сделал. Если это мне было бы решать, я бы не стал тебя ждать. Я бы даже разрешения у тебя не попросил. Но не мне решать. Тебе надо взаимодействовать. На самом деле, я — лишь предлог, ты должен делать это.
И не спешите, не будьте нетерпеливыми. Требуется огромное терпение. Но на Западе нетерпеливость стала частью ума. Люди забыли красоту терпения.
Я прочел такой анекдот:
Врач объяснял пациенту новую технику выздоровления:
— Вам надо как можно скорее начать гулять после операции. В первый день вы должны гулять пять минут, во второй день — десять минут, в третий день вы должны гулять целый час. Понятно?
— Хорошо, доктор, — испуганно согласился пациент, — но хотя бы во время операции можно мне полежать?
Станьте немного более терпеливыми. Вы — на операционном столе. Прошу вас, расслабьтесь и взаимодействуйте со мной, поскольку это не та операция, которую можно делать, когда вы без сознания. Это не та операция, когда вас можно обезболить. Вся операция должна быть сделана, когда вы в сознании. На самом деле, чем вы более сознательны, тем легче ее сделать, ведь вся хирургия — от сознания. Я не могу делать операцию против вашего желания, я не могу делать ее без вашего содействия. Я не могу ее делать, пока вы не со мной полностью.
На самом деле, вы сами делаете ее, когда вы совершенно со мной; я — только предлог. В тот день, когда это произойдет, вы поймете, что не я это сделал, а вы сами. Я всего лишь дал вам немного уверенности, чтобы сделать это. Я всего лишь дал вам страховку: что вы не сбиваетесь с пути, что вы — на верном пути, вот и все.
В этой операции пациент — также и хирург. Хирург стоит рядом. Помогает лишь его присутствие, вы не боитесь и не чувствуете одиночество.
И это хорошо, что никто более не может сделать вам эту операцию, ведь если вас может освободить кто-то другой, то ваша свобода не будет настоящей свободой. Если кто-то другой может освободить вас, то кто-то другой может снова сделать вас рабом. Никто не в силах освободить вас. Свобода — это ваш выбор. Вот почему она — высшее, тогда никто не может забрать ее у вас. Если ее можно дать, то можно и забрать. Оттого что ее нельзя дать, и забрать ее нельзя.