Йоханнес Кабал, Некромант
Шрифт:
правила максимально широко, сделка была из разряда или-или. Или я добываю тебе сотню душ, или
ты меня убиваешь. О других числах речи не шло. Если тебе нужно содержимое этой коробки, — он
демонстративно ею помахал, — мы разрываем предыдущую сделку и начинаем всё заново. В
противном случае, право собственности на них умрёт вместе со мной, и доноры получат свои души
обратно.
— Но твоя душа всё ещё принадлежит мне, Йоханнес, — медленно проговорил Сатана, — а
вечность —
— Я плохо реагирую на угрозы, — без колебаний ответил Кабал и сделал вид, что бросает
коробку в озеро лавы.
— Подожди! — рявкнул Сатана.
Кабал замер.
— Подожди, — повторил он уже более ровным тоном.
Он заискивающе улыбнулся, и улыбка эта значила "Давай забудем это недоразумение, мы же
разумные люди, по крайней мере, в переносном смысле". Его ноздри расширились, и он вдохнул
восхитительный запах безгрешности. Девяносто семь душ — бесполезный шлак, безнадёжные случаи,
люди, чьи имена, если и были внесены в небесный реестр, то карандашом. Но последние две — души
Уиншоу и Барроу — вкуснятина. Ниа Уиншоу поступила вопреки своему характеру, и пришлось
постараться, чтобы толкнуть её на столь тяжкий грех. И всё же, она добровольно пошла на проклятие,
чтобы сохранить жизнь своему ребёнку. Соблазнительно. А вот Леони Барроу — безукоризненно
хороший человек, не способный, по всей видимости, даже на что-то мало-мальски подлое. Да, слова
выдали его желание (хотя вполне можно было что-нибудь проворчать и адекватно выразить свои
мысли). Теперь её душа принадлежит ему. Если только получится отобрать её у Кабала. Конечно, Ниа
и Леони лишь скрасят ему ожидание Судного Дня, однако его рот наполнялся слюной от мысли,
сколько всего интересного можно успеть сделать с ними за это время. Он встретился с проблемой
каждого распутного эпикурейца: он пресытился, а новые ощущения в Аду — редкость.
Кроме того, ещё одной партии в криббидж он не выдержит.
Драматическое появление генерала Астрепага Бельфохура — он проломил потолок пещеры и
упал в лаву — прервало размышления Сатаны. Расплавленная порода на миг скрыла его с головой,
тут же расступилась и снова извергла гигантскую колонну из углов и конечностей, пышущую
вулканическим гневом. Лава вытекала из его пустых глазниц, он издал ужасающий крик первобытной
ярости на верхней границе слухового восприятия. Он пронёсся через озеро и навис над Кабалом.
— Мелкий поганец! — взревел он.
Сатана откинулся на спинку трона.
— У тебя расстроенный вид, генерал. Хочешь поговорить об этом?
Не отводя взгляд от Кабала, обеспокоенного, похоже, только капельками раскалённой породы,
которые
— Этот... человек расклеивал объявления в первых трёх кругах Ада!
— Вот как? — заинтересовался Сатана, продолжая обдумывать, как получить души, — и что в
них говорится?
— Там... — начал Астрепаг Бельфохур и запнулся, как будто его что-то смутило. — Там
личное.
Сатана посмотрел на Бетти, которая как пуля сорвалась с места. Через несколько секунд она
вернулась с небольшим плакатом. Сатана взял его и прочитал:
ДА БУДЕТ ИЗВЕСТНО В ЭТИХ ПРЕДЕЛАХ АДА, ЧТО К ВЕРХОВНОМУ ДЕМОНУ
АСТРЕПАГУ БЕЛЬФОХУРУ, ГЕНЕРАЛУ АДСКИХ ОРД, ВПРЕДЬ СЛЕДУЕТ ОБРАЩАТЬСЯ
ПО ТИТУЛУ, РАНЕЕ ЕМУ ПРИНАДЛЕЖАВШЕМУ, А ИМЕННО: РАСТРЕПАЙ БЕДОКУР,
ПОХИТИТЕЛЬ МОЛОКА И ЗАПУТЫВАТЕЛЬ ШНУРКОВ, СОЗДАТЕЛЬ РАДИОПОМЕХ И
РАЗНОСЧИК РЕКЛАМНОЙ ПОЧТЫ.
Сатана нахмурился.
— Я на днях слушал по радио концерт Паганини — один из моих любимых, между прочим, —
и на протяжении всего выступления постоянно что-то ужасно шипело и трещало. Твоих рук дело?
— Нет! — сказал обомлевший Бельфохур. — Неправда! Этот плакат не имеет ко мне никакого
отношения! Смертный — он указал на Кабала, который громко возмутился такими манерами — всё
это выдумал!
— Но тебя ведь называли когда-то Растрепаем Бедокуром?
— Да, это правда, но это осталось в прошлом, много веков назад. Тогда даже радио ещё не
изобрели! Остальное — ложь!
— О, — сказал Сатана, — даже немного стыдно. Меня считают отцом лжи. А мои собственные
дети фантазией не отличаются.
Бельфохур/Бедокур обрушился на Кабала.
— Я так рад, что ты проиграл пари, смертный, потому что теперь я могу тебя убить. Готовься к
смерти!
Если он думал, что Кабал отпрянет в страхе, его ждало разочарование. Вообще, если он ожидал,
что Кабал вообще будет делать хоть что-то, а не просто предупреждающе качать пальцем и указывать
на Сатану, он был бы разочарован, ибо именно это Кабал и делал.
— Вообще-то, — тихим голосом, не предвещающим ничего хорошего, сказал Сатана, — хочу
напомнить вам, капрал Бедокур, что сделка была заключена со мной. Если у кого и есть право убить
его, то право это — моё. Так уж вышло, что мы с мистером Кабалом пересмотрели условия сделки.
Посему, я бы попросил вас вернуться в казармы и не лезть в дела, которые вас не касаются.