Йокин в Париже
Шрифт:
Медведи оказались народом отходчивым и не стали изгонять кота с паучком из своих рядов. Кто-то опрометчиво решился сказать, что с Йокином будет веселее. Но на него тут же зашикали и даже заревели.
Потом пришли организаторы, принесли Лагерфельду кофе в коробочку, всем раздали ветчину.
– А где же г-грибы?! – поинтересовался Ёки-Пуки, даже заикаясь от волнения, поскольку ветчину не любил.
– А г-грибы б-бывают т-только в турах для б-белок, – ответил служащий, который, действительно, заикался.
Паучок
А вот Рыбчику еда понравилась.
Йокин, собравшийся было помирать, передумал, выскочил в открытую дверь и понёсся по гостинице, спрашивая всех подряд:
– А где, скажите пожалуйста, здесь белки живут?
Но его никто не понимал.
Неожиданно Йокина дёрнули за одну из лапок:
– Малыш, малыш…
Паучок страшно разозлился. Как пружина, собрался, в прыжке развернулся к обидчику:
– Кто это здесь малыш?!
Глава 3
Перед ним стояла розовая медведица.
– Ну, извини, – торопливо попросила она. – Не хотела тебя обидеть. Ведь ты должен меня спасти. – И, увидев, что паучок не очень обрадовался слову «должен», внезапно разревелась, – Пожалуйста, пожалуйста! Иначе меня съедят!
– Медведями в наши дни кто-то питается? – удивился паучок. Хотя сейчас он был так голоден, что и сам не прочь был съесть чего-нибудь – размером с медведя.
– Медведями – не знаю, а вот свинками – это всегда пожалуйста, – пролепетала розовая медведица и стянула с головы бандану. Появились ушки – тонкие и лысые.
– Ну, теперь понимаешь? – спросило животное Йокина.
– Э?
– Ну вот, видишь, – она приподняла край тельняшки и грациозно помотала хвостиком-крючком.
– Э-э-э?
– Хохвенга я. Из Гогулинска. Понял теперь?
– А чё, у вас там все медведи такие розовые?
– Да свинка я!!!
– А-а-а… Ой, тебя ж медведи сожрут!
Хохвенга опять бурно зарыдала.
Потом стала объяснять:
– О Париже с самого детства мечтаю. Нагадали, что на Эйфелевой башне любовь свою встречу. Мне Олюшка костюм медвежий сшила, путевку достала. Боялись мы с ней очень, но всё вроде продумали. Кто знал, что в такую заваруху попаду? Ночью в давке ушки потеряла. А без ушек медвежьих куда? Все. Пропал Париж… И я пропала. Медведи меня в два счета раскусят – и съедят! Помоги – умоляю, умоляю…
– Дел-то на две копейки: уши найти – и всё. Только я голодный очень. У тебя грибов нет?
Хохвенга достала кошелёк, набитый желудями. Протянула самый крупный:
– Полакомись!
Йокин ел, потихоньку давился и сплёвывал. Он думал о том, что зря согласился ехать в Париж. То маньяки, то свиньи из Гогулинска. И ещё паучок подумал о том, как тяжело живется Рыбчику с его деликатностью. Ведь, согласившись есть ужасный желудь, Ёки-Пуки поступил, как серый кот. Слишком уж воспитанный – чересчур, пожалуй.
Он быстро спровадил Хохвенгу в буфет, сунул обмусоленный желудь поглубже в кадку с
Первое, что бросилось ему в глаза – это розовые медвежьи уши, парящие в вышине. Карл Лагерфельд стоял на балконе «медвежьего кабинета» и плавно мотал ими туда-сюда. При этом он светился от счастья, будто уже съел саму свинку, а уши служили ему восхитительным напоминанием об этом событии.
– Хохвенга-то влипла, – подумал паучок и, пробежав мимо Рыбчика, успел шепнуть ему с самым приветливым видом:
– Вечером встретимся!
После этого со всех восьми ног кинулся прочь. Знает он Рыбца с его идеями: «Йокин, так нельзя, надо быть со всеми!»
Рыбчик разъярился. Ну как можно быть сопровождающим тому, кто не хочет, чтоб его сопровождали?!! А ещё друг! Котик в сердцах решил, что не будет гоняться за этим безумцем. Все равно тот ещё приползет к нему, и будет просить прощения – как только заскучает.
– Или если Йокину что-нибудь понадобится, – поспешно добавил про себя Рыбчик, отличавшийся объективностью. И, всё еще досадуя, поехал с медведями на экскурсию.
Почему туристов в первый же день стараются свозить к Эйфелевой башне? Ответ прост: да чтобы потом не надоедали! Но ещё до медведей туда отправились так и не поевший Йокин и Хохвенга. Всё равно им в гостинице делать было нечего. Выбрались на улицу, огляделись.
– А ещё говорили, что её отовсюду в Париже видно, – тоскливо прошептала Хохвенга, рассматривая в зеркальце небо вокруг себя: голову-то она задрать не могла – свинка же. Йокин, даром что крутился во все стороны и даже залез на какой-то заборчик, тоже Эйфелевой башни не нашёл.
– Значит, брехня, – постановил он. – Ну, тогда давай пойдем, куда ноги понесут. Или поедем, если повезёт.
– А мы заблудимся!!!
– Где всё равно ничего не знаешь, заблудиться нельзя!
И они сначала пошли – целых метров пятнадцать, и дошли до дверей магазинчика. А рядом как раз стоял велосипед. Тоненькая девушка загружала в его большой багажник продукты. Но вот она отвлеклась, и друзья прыгнули в багажник, спрятались за упаковками. Поехали! Йокин стесняться не стал и немного подкрепился чипсами с грибным вкусом. Оставшиеся рассовал по карманам. А девушка на велосипеде не могла слышать, что там так отчаянно хрустит, потому что в её наушниках пела Рози Армен.
Потом Ёки-Пуки принялся глазеть по сторонам. Хохвенга же, с тех пор как они едут, ещё и словечка не вымолвила.
Сидит, молчит, глазами голубыми по сторонам водит: туда-сюда, туда-сюда. А потом как завопит благим матом:
– Смотри, смотри: мы едем по рю Риволи! Значит, напротив – сад Тюильри!
Паучок немного почесался (так уж происходил у него творческий процесс, если чесался он не со скуки) и начал петь:
– Риволи – Тюильри,
Тюильри – Риволи,
Риволи, Риволи…э-э…