Йормунганд
Шрифт:
Хель лежала на постели, завернувшись в кокон из одеяла. Развалившись поперек кровати, посапывал Фенрир. Он даже не стал толком раздеваться, так и остался в помятой праздничной рубашке.
— Принеси попить, — попросила Хель, приоткрыв опухшие глаза. Кувшин с водой и пару кружек предусмотрительно поставили рядом с кроватью. Но Хель не могла до них дотянуться.
— Болеешь? — спросил он, поднося кружку с водой.
— Нет, мне просто плохо. Проклятое вино.
— Давно я тебя такой не видел.
Она сделала вид, что хочет ударить его подушкой, он
— Завидую я твоему здоровью, — сказала Хель. — Как Фенрир?
— Спит. Он опять прибежал к тебе ночью как маленький.
— Зато ничего не натворит без присмотра. Мать нам голову снимет, если с ним что-то случится.
— Знаю, знаю. Слушай, Хель…
— Дааа?
— Ты ничего необычного не заметила? Необычнее всего остального в этом замке?
— Например?
— Не знаю. Что-нибудь. Бальдер вчера намекнул на какое-то пророчество и нехорошие сны про нас троих.
— Что?! Опять какая-то выжившая из ума старуха предсказала, что мы станем концом всему сущему? — Хель в негодовании приподнялась на подушках и тут же упала обратно.
— Вероятно, — сказал Йормунганд. — Я не знаю.
— Мне никто ничего такого не говорил. И кто это — Бальдер?
— Один из сыновей Альфедра. Он просит меня наложить проклятие на одного певуна, тогда он все расскажет.
— Врёт.
— Я тоже так подумал.
— Ндааа, придется вести себя хорошо, иначе решат, что мы и вправду зло во плоти. Даже если этот Бальдер сказал правду, это ничего не значит, пока мы ведем себя осторожно и не представляем угрозы. Хотя бы явной. Хотя бы до поры до времени. Ох, Луноликая, как нехорошо.
— До встречи, сестра.
Хель потянулась к брату и поцеловала в щеку.
— До встречи, — сказала она. — Ты будешь участвовать в состязаниях?
— Еще не хватало, — ответил Йормунганд, — но я посмотрю.
— Я тоже.
Фригга беспокойно поглядывала в небо. Если пойдет дождь, то состязания придется отменить.
Она выбрала зеленое с вышивкой по подолу платье. Фулла помогла ей одеться и поднесла шкатулку с украшениями. Фригга долго перебирала кольца тонкой работы и ожерелья из самоцветов и драгоценных камней. Фулла молча стояла рядом, пока Фригга прикладывала к лицу то одну драгоценность, то другую.
— Как ты думаешь, — спросила Фригга, не глядя на сестру, — янтарь или золото?
— Янтарь, госпожа, будет чудесно смотреться на вашей коже. И господин будет рад, что вы носите его подарок. Фригга улыбнулась и выбрала ожерелье из зеленого стекла в несколько ниток. Подарок дорогого побратима Альфедра — Лодура. Это маленькое напоминание ее супругу о дорогом побратиме. И его детках.
— Ты видела их платья, Фулла? — спросила она.
— Чьи, госпожа?
— Анборды и ее дочери, разумеется. Шерсть с меховой отделкой. Больше похоже на шубы.
— В Ирмунсуле такие платья считаются красивыми, госпожа.
— Знаю-знаю. Платья севера выглядят необычно. Ее дочь дикарка, как и мать, а мальчики недурны. Особенно младший, ерошится
— Вашему супругу он тоже пришелся по душе.
— Неужели? А что думаешь ты?
— Старший очень похож на отца.
— Я заметила.
— Девочка умна и расчетлива, а Фенрир — еще дитя.
— Все верно. Причеши меня. Не могу же я показаться неряхой.
— Вы не можете выглядеть неряхой, госпожа.
— Ты добра ко мне.
Фулла взяла гребень, провела по зубьям своим пухлым пальчиком.
— Я стараюсь, госпожа.
Выпрямив спину, Фригга в зеркало наблюдала, как младшая сестра-служанка, закусив губу, заплетает ей толстые седые косы.
Глава 2
Йормунганд не хотел, но все равно то и дело поглядывал на новую отцовскую жену. Сигюн моложе его матери, этого у нее не отнимешь. Волосы такие же светлые, изящные руки, тонкие запястья, лицо сердечком. Миловидная. Она стояла рядом с другой дамой, одетой, как и они в меховую одежду северян. Но лицо северянки Йормунганду незнакомо. Старая, глаза спрятались среди морщин, острый нос торчит между щек.
Усилием воли Йормунганд отвернулся. Он стоял в тени раскидистого дерева, спрятавшись от докучливых взглядов и зноя. К брату сзади неслышно подошли Хель с Фенриром. Хель оделась по-мужски — в короткий кафтан с капюшоном небесно-голубого цвета, сочетающийся с синими плащами братьев. Предложенное ей платье Фригг было отвергнуто.
Хотя мать сказала, что здесь безопасно, Хель все равно старалась держать младшего брата рядом. Фенрир глазел по сторонам и жаловался на жару.
На поле для состязаний понемногу собирались люди. Праздно шатались, мешали делать последние приготовления к празднику, некоторые присматривались к лучникам и делали ставки у хилого крикливого старика. Фенрир поглядывал на старика с интересом и подсчитывал мелкие монеты в ладошке.
— Жарко, — сказал он в который раз.
— Его скулеж невыносим, — сказала Хель.
— Потерпи, — сказал Йормунганд. — Как только начнется, малыш забудет обо всем.
— Ты видел мать?
— Мельком. Сказала, что Фригга пригласила ее на совместную прогулку после состязаний. Сейчас они на почетных местах, прячутся от жары под навесом.
— Жара не самое страшное. Насекомые… даже в помещениях есть насекомые, Йормун!
— Ты ноешь как Фенрир.
— Смотри, — сестра взяла Йормунганда за рукав, — это Этельгерт. Он пел вчера на пиру.
Мимо прошел тонколицый мужичок. Заметив Хель, он с улыбкой коснулся полы шляпы. Не смотря на нежные черты лица, сам Этельгерт круглый и лоснящийся как засаленный ворсистый шар. Йормунганду он не понравился, казалось, что от мужичонки тянет чем- то неприятным, вроде слежавшегося меха или старых тряпок. Одет Этельгерт, однако, шикарно. На шляпе красуется раскрашенное перо, ноги обуты в ярко-красные щегольские сапоги, на плечах небрежно распахнутый кафтан с вышивкой. Йормунганд не мог вспомнить, тот ли это скальд, что вчера так нравился дамам. Тот ему показался выше.