Юбер аллес (бета-версия)
Шрифт:
– Давайте так. Вы мне расскажете, что успели накопать. А потом я вам отвечу на вопросы. И расскажу то, чего вы не знаете... Да, - добавила она, уловив колебания Власова, - ваше руководство не удосужилось проинформировать нас, что Зайн в России. Хотя могло бы, учитывая опыт прошлого сотрудничества... Но теперь какие-то полномочия у вас есть? Иначе вы бы не пришли сюда. Я, в свою очередь, получила от своего руководства все полномочия. Можете считать, что инициатива контакта исходит от нас, если вам так проще. В конце концов, это в общих интересах. Ну что, перейдем, наконец, к делу, как вы сказали?
– Хорошо, - кивнул Власов. Напутствие Мюллера оказалось кстати.
Далее последовало
– Зайн легко снюхивается с наркоторговцами, - объяснила она.
– Этот Спаде вполне может быть связан с некоторыми его делами. Хотя, насколько мне известно, Спаде юдофоб... Хоть что-то в нём осталось нормального, да? Вы ведь так подумали?
– израильтянка сделала вид, что шутит, но в глазах блеснула злость.
– У него не было никаких причин быть ещё и юдофилом, - возразил Власов.
– Хотя и ярко выраженным юдофобом - тоже.
– Нет, он тяжёлый юдофоб. Однако, если дела идут скверно, можно связаться хоь с чёртом, не говоря уже о юде-террористе...
– Не думаю, что между ними есть связь, - заметил Власов.
– Всё, что могло бы связывать эти две фигуры - тема наркотиков. Точнее, штрик. Но Спаде, насколько я знаю, не занимается штриком.
– Не всё так просто. Берта потом вам расскажет кое-что, - туманно заметила Эстер.
– Но сначала я вам хочу кое-что рассказать. Кажется, я поняла, почему Зайн убил Борисова.
– Вы уверены?..
– начал было Фридрих, но женщина махнула рукой.
– Не притворяйтесь. И вы, и я - мы оба знаем, кто его убил. И как.
– Я примерно представляю себе "как"...
– начал было Власов.
– А я знаю точно. Я работала со штриком. Скорее всего, - офицер Шляйм опять показала зубы, - Зайн просто отдал ему приказ. Допустим, вывел на крышу, а потом... ну, скажем... велел прочесть длинное стихотворение и после этого спрыгнуть вниз. Даже не так: просто закрыть глаза и пойти вперёд. Подштрикованный человек исполняет такие команды безропотно. А за то время, пока тот читал стихи, Зайн успел скрыться.
– Но почему он в таком случае не приказал ему, скажем, вскрыть себе вены в ванной?
– заинтересовался Фридрих.
– Тогда бы тело нашли гораздо позже.
– Нет, это могло бы не сработать. Во-первых, человек, даже под препаратами, всё-таки не может убить себя. Такие приказы обычно не срабатывают. Конечно, он мог уложить его в ванну и вскрыть ему вены. Но для того, чтобы жертва вела себя смирно, нужно слишком много наркотика. Он захлебнулся бы в воде. Так или иначе, это было бы обычным убийством. А Зайн не мог убить Борисова.
– Почему?
– осведомился Власов.
– Борисов когда-то принадлежал к личной организации Зайна, так называемой Бригаде... Он носил кличку Каф. Это такая буква нашего алфавита. Эти люди были связаны между собой... очень тесно, - последние слова женщина выговорила с видимым усилием, как будто признавалась в чём-то неприятном.
– И Зайн когда-то обещал всем своим соратникам, что он никогда сам не пожертвует жизнью любого из них, даже если это будет необходимо для дела. А Зайн всегда исполняет свои обещания. Ну, то есть по-своему исполняет.
Власов задумчиво кивнул.
– Но дело не только в этом. Зайн мстителен, но не настолько, чтобы рисковать своей миссией здесь ради какого-то
– И что же такого мог знать этот Борисов?
– Власову захотелось попросить ещё чая, но он понимал, что сейчас не время.
– Не знал. А имел, - поправила его Эстер.
– Я прочла все протоколы допросов этого человека. Борисов просидел в тюрьме шесть лет, и его допрашивали постоянно, практически каждый день. Из него вытащили очень много всего. Но кое-что они всё-таки упустили. Просто не придали значения некоторым его оговоркам и околичностям. Потому что они интересовались только его работой на Визенталя и прочими такими вещами. Потом мы стали разбираться, но было уже поздно. Мы - это МОССАД, - сочла нужным добавить она.
– Так вот, Борисов был замешан в одной старой истории. Когда он был ещё в России, до эмиграции... Точнее сказать, до бегства. Так вот, он бежал не один. И этот второй человек оставил в России какую-то вещь. Очень ценную. И представляющую интерес для Зайна лично.
– Откуда вы всё это знаете?
– спросил Фридрих.
– Частично - из протоколов допросов. Но мы занялись этими протоколами позже... Давайте я расскажу всё с начала. Недавно с нами связался некий Франсуа Гранель, француз, санитар из парижского госпиталя. Он хотел продать нам информацию. Точнее, не нам, а амановцам, потому что связался он с ними... Но вели это дело всё-таки мы. По итогам есть отчёт, но он на иврите. Расскажу главное. Гранель сообщил нам, что в их клинику попала женщина. Она выбросилась из окна. Кроме множественных переломов и травм внутренних органов, на её теле нашли резаные раны, ожоги... над ней кто-то хорошо поработал. Поскольку у неё не было медицинского полиса, её отправили в дешёвый муниципальный госпиталь. Она была очень плоха, вытащить её не удалось. Гранель был единственным, кто оставался с ней в палате до конца. Так вот, незадолго до смерти она пришла в сознание и успела кое-что рассказать. Нам повезло: Гранель имел при себе маленький магнитофон... как же это по-английски?.. плеер, да. Он любил слушать музыку через наушники. Так вот, женщина говорила странные вещи, и он решил это записать. Он потратил на это кассету с записью своей любимой музыки, - усмехнулась она.
– Наверное, что-нибудь негритянское, - не удержался Власов.
– И что она сказала?
– Вот расшифровка, - Эстер извлекла из рукава тоненький листок бумаги.
– Умирая, она говорила на дойче... Читайте, вы всё поймёте.
Власов осторожно взял бумажку за кончики. Мелкий шрифт друкера плохо читался в полутьме.
"... дадут денег. Послушай, это очень важно. Я умираю... Тебе дадут денег... укольчик, сделай ещё укольчик. Как тебя зовут? Я умираю. Сделай ещё укольчик, мне очень больно! Я должна сказать. Я должна рассказать. Я дура. Они меня взяли в том кафе... Сделай мне укол, мне так больно! Я вру. Я сама пошла к тому мужику. Он меня снял в том кафе. Я думала, он... Визенталевцы. Они меня пытали. Калёным железом. Электроды засовывали туда... Ублюдки. Сделай ещё укольчик. Меня звали Дина. Дина. Красивое имя, правда?"
– Впоследствии мы установили личность убитой, - прервала чтение израильтянка. Это была некая Дина Рубинчик, гражданка Республики Израиль. Непрофессионалка, но сотрудничала с АМАН на коммерческой основе. В своё время работала по одному террористу из зайновской бригады...
– Любовница Борисова, которая уговорила его уехать в Израиль?
– сообразил Власов.
– Да, она самая, - кивнула Эстер.
– За что и поплатилась. Её сцапали визенталевцы.
– Интересно, как они на неё вышли, - пробормотал Фридрих.