Юбилейная афиша, или Есть что вспомнить

Левашов Виктор Владимирович

СТАЛИН. Сегодня мы празднуем великую победу над германским фашизмом. Дорогой ценой приобретена эта победа. Не забывайте принесенных вами жертв. Отныне история открывает перед народами, любящими свободу, широкий путь. Каждый народ должен бороться за мир во всем мире, за счастье простых людей всех стран, всех народов... Будем же беречь мир во имя будущего! Мира и счастья вам, друзья мои! Пусть и в мирной жизни нашим лозунгом будут слова: "Ни шагу назад. Наше дело правое, победа будет за нами". Вперед, только

вперед!.."

На последних словах актер, играющий Сталина, делает шаг вперед, при этом обнаруживается, что одна его нога в кавказском, сталинском, сапоге, а другая в подвязанной бечевкой галоше.

* П.Павленко, М.Чиаурели, "Падение Берлина", киносценарий.

Картина четвертая

СДЕЛКА

Режиссерский стол на краю открытой во всю глубину сцены, беспорядочно уставленной деталями декораций. Здесь и кресло из кабинета Ленина в Кремле, бруствер из "Падения Берлина", кабина зерноуборочного комбайна из "Целины", а также могучая "девушка с веслом" и живописная ширма уличного фотографа с джигитом на фоне Казбека.

За столом - ОРЛОВ.

ОРЛОВ (в микрофон). Уберите свет со Сталина. (Свет меняется.) Иосиф Виссарионович, подойдите.

"Сталин" подходит к режиссерскому столу, садится.

ОРЛОВ (негромко). Разве я разрешил вам сесть?

"Сталин" поспешно встает. Орлов обходит вокруг него, внимательно оглядывая.

"СТАЛИН". Сапог нашелся. Но я подумал: так смешнее. "Вперед", а сам одной ногой в галоше. Так из окружения выходили, я на фотографиях видел.

ОРЛОВ. Смешнее. (Так же негромко.) Кому?

"СТАЛИН". Ну, людям.

ОРЛОВ. Каким людям? Нашим врагам, которые злорадствуют над каждой нашей неудачей? Внутреннему подполью, которое пользуется любым поводом, чтобы посеять злобу и ненависть ко всему советскому?.. На кого вы работаете?

"СТАЛИН". Но позвольте!..

ОРЛОВ. Молчать. "Наше дело правое, победа будет за нами". С этими словами шли на смерть миллионы. А вы - глумитесь над ними? Глумитесь над нашим прошлым?

"СТАЛИН". Я... как-то не думал...

ОРЛОВ. У вас будет время подумать. Увести!

Пауза. "Сталин" медленно, с ужасом, оглядывается. Сзади никого нет.

ОРЛОВ. Страшно?

"СТАЛИН". Ну, знаете, Андрей Андреевич!.. Не поверите, затылком чувствовал - кто-то стоит, смотрит. И с такой ненавистью!.. Да, страшно.

ОРЛОВ. Вот так и нужно это играть. Как играли в те годы - крупнейшие актеры. А иначе - зачем? Показать, какие мы сегодня умные и смелые? А умные ли мы? И так ли уж мы смелы?

"СТАЛИН". Вас понял, буду работать. (Уходит.)

Руки джигита на ширме неожиданно приходят в движение - аплодируют. А лицо озаряется широкой улыбкой. Из-за ширмы выходит КРУПНОВ.

КРУПНОВ. Очень правильно,

очень! (Пожимает Орлову руку.) Чернь! Какой-то актеришка, и нате вам: смешнее. Пресмыкание, глумление - все рядом. А над чем смеемся? Так и до Ленина скоро доберемся. А это - все, конец. Общество не может без идеалов. Всеобщее отрицание - это всеобщий распад!.. (С интересом осматривается.) Таинственный мир театра, волнующий запах кулис... (Принюхивается.) Это он и есть? Однако, не "шанель". Нет, не "шанель". В странном вы мире живете, Андрей Андреевич. Там - все бурлит, плакаты, пикеты. А здесь... Кресло из кабинета Ленина... Можно сесть?

ОРЛОВ. Я бы не осмелился.

КРУПНОВ. А я рискну. (Садится, кресло разваливается, Крупнов оказывается на полу. Возмущенно.) Не могли сказать?!

ОРЛОВ. Я сказал.

КРУПНОВ. В самом деле? Извините. Я понял в переносном смысле. Вот о чем я хочу с вами поговорить. Без лишних глаз. И без лишних ушей. Потому и пришел к вам... Ну и лабиринты тут! Полчаса плутал по вашему закулисью, пока не уперся в джигита!.. Так вот: избирком зарегистрировал вас в качестве моего альтернативного кандидата...

ОРЛОВ. Какой из меня политик!

КРУПНОВ. Почему нет? И Рейган был актер. И этот, как его: "На вернисаже как-то раз случайно встретила я вас".

ОРЛОВ. Знаю: "Еще не вечер, еще не вечер". Паулюс.

КРУПНОВ. Да нет! Паулюс - это который в Сталинграде, фельдмаршал. Пауэрс!

ОРЛОВ. Нет, это американский летчик, на "У-2", его под Свердловском сбили, еще при Хрущеве.

КРУПНОВ. Помню, первого мая. Так вот, вас зарегистрировали, я еще вчера дал указание. Но я хочу, чтобы вы в самый последний момент... Паулис. Нет?

ОРЛОВ. Пауляс?

КРУПНОВ. Вот прицепился!

ОРЛОВ. Так что я в самый последний момент?

КРУПНОВ. Возьмете самоотвод. Паурес!

ОРЛОВ. Но ведь вас...

КРУПНОВ. Вычеркнут? Об этом не беспокойтесь, у меня есть домашняя заготовка. Мне нравится ваша верность принципам, твердость убеждений...

ОРЛОВ. Пауряс!

"ДЕВУШКА С ВЕСЛОМ" (потеряв терпение). Паулс!

КРУПНОВ. Конечно же! Композитор, а теперь министр. Раймонд Паулс! Это вы сказали?

ОРЛОВ. Нет, вы.

КРУПНОВ. Я?

"ДЕВУШКА С ВЕСЛОМ". Я!

КРУПНОВ (оглядывается). Никого нет. (Подходит к скульптуре.) Какая красавица! Для спектакля про послевоенные годы? "Нас утро встречает прохладой..." Гипс?

ОРЛОВ. Папье-маше.

КРУПНОВ (постучал по скульптуре). Пустая. А глаза - как живые!.. (Обходит.) А это что? Дверца. С крючком. Для чего?

ОРЛОВ. Дворник туда метлу кладет, грабли. Кто-то может спрятаться.

Крупнов откидывает крючок, открывает дверцу. Из скульптуры задом, как из переполненного автобуса, вылезает ВАРЯГИНА.