Юг! История последней экспедиции Шеклтона 1914-1917 годов

Шеклтон Эрнест Генри

Санный груз теперь был сравнительно лёгким, и 19-го января партия преодолела 13 миль 700 ярдов. Но появилась новая проблема, Спенсер-Смит сильно страдал от отёчности и болей в ногах и был не в силах много и долго тянуть сани. 21-го Джойс написал, что Смиту стало хуже, и что у Макинтоша также появились признаки истощения. Вершина, которую он принимал за Надежду, была видна прямо впереди в более чем тридцати милях. Спенсер-Смит, который мужественно шёл вперёд и лишний раз не жаловался, вышел вместе со всей партией следующим утром и продолжал идти почти до полудня. Затем он сообщил, что не может идти дальше и Макинтош объявил привал. Спенсер-Смит предложил, что останется с провизией и палаткой, пока другие члены партии отправятся к вершине Надежды, и заверил Макинтоша, что отдых позволит ему поправиться и что он будет готов к походу, когда они вернутся. После короткого совещания, партия согласилась принять этот план. Макинтош чувствовал ответственность за то, что склад должен быть заложен, и что вынужденная задержка может стать роковой. Спенсер-Смита оставили одного в палатке с санями и провизией и договорились о возвращении партии примерно через неделю. Палатку сделали как можно более комфортной изнутри, еда была размещена

в пределах досягаемости больного человека. После обеда Спенсер-Смит пожелал своим товарищам удачи, и к вечеру партия была в шести или семи милях от него. Пять человек теперь ютились по ночам в одной палатке, но при минусовой температуре совсем не возражали против того, что было так тесно.

23 января густой туман скрыл все ориентиры, а поскольку теперь была необходима привязка к горам, в 11 дня партия остановилась, пройдя только четыре мили. Туманная погода продолжалась в течение 24-го, и люди не смогли выйти до утра 25-го. В тот день они прошли 17 и 3/4 мили и остановились в 6 часов вечера у края «огромного ледопада», которого Джойс прежде никогда не видел. Они подошли к горам и столкнулись с огромным нагромождением, созданным в Барьере потоком ледника Бирдмора.

«Мы решили не снимать лагерь» — пишет Джойса о работе, выполненной 26 января. «Кэп, Ричардс и я связались верёвкой, я лидировал, и попытались найти путь через это нагромождение. Мы прошли вдоль очень широкой трещины, потом немного спустились вниз, вылезли на вершину очень высокой гряды, и увидели такую сцену! Представьте только себе тысячи тонн льда, обрушившихся на глубину около 300 футов. Мы сделали пару фотографий, а потом пошли на восток. Наконец мы нашли проход и вышли через небольшую трещину к горе Надежда, надеясь, что это она. Мы видим гигантский ледник, который принимаем за ледник Бирдмора, в устье которого находится эта гора, но наше местоположение, кажется, не соответствует схеме. [Это не оно. Э.Г.Ш.] Мы почти достигли края ледника, когда Ричардс справа увидел что-то, что оказалось двумя вертикально установленными санями капитана Скотта, на три четверти засыпанными снегом. Тогда мы поняли наверняка, что добрались до места, до которого стремились дойти. Мы поднялись по ледовому склону и прошли ещё около одной с четвертью мили и увидели гигантский ледник Бирдмора, протянувшийся к югу. Он около двадцати пяти миль в ширину — поразительное зрелище. Затем мы вернулись в лагерь, который отыскали в шести милях. Мы вышли в 8 часов утра и вернулись обратно в 3 часа дня, добрая утренняя работёнка. Затем пообедали. Около 4 часов вечера мы отправились обратно к двум саням и дошли до них приблизительно в 7 часов. Уайлд, Хейворд и я отнесли двухнедельный запас продуктов вверх по леднику. Мы оставили его, привязав к разбитым саням, и установили большой флаг. Я сделал две его фотографии. Мы провозились до 10.30 вечера. Было достаточно тяжело идти вверх. Я был очень рад, что наша работа наконец завершена… Легли спать в 12 часов. Расстояние, пройденное за день, 22 мили».

Партия оставалась в лагере до 3.30 дня 27-го из-за метели с сильным снегом. Затем, когда прояснилось, они вышли и прошли зону трещин, прежде чем в 7 вечера разбили лагерь. Джойс страдал от снежной слепоты. Теперь они направлялись домой, в путь длиной 365 миль. 28-го они прошли 16 с половиной миль, в упряжи с абсолютно слепым Джойсом, «но всё ещё тянущим свою лямку.» На следующий день они достигли лагеря Спенсер-Смита и нашли его в своём спальном мешке, совершенно неспособным к самостоятельному передвижению. Начиная с этой даты, дневник Джойса содержит довольно много мрачных сомнений насчёт дальнейших перспектив, поскольку догадывался, что Макинтош будет также не в состоянии пройти обратный путь. «Собаки всё ещё в форме», — добавляет он. «Если только они дотянут до 80 градуса, мы сможем забрать там для них достаточно пищи, и тогда, если корабль на месте, я гарантирую, что они проживут в комфорте всю оставшуюся жизнь.»

30-го из-за бушующей метели выйти не смогли. 31-го партия прошла 8 миль со Спенсер-Смитом на санях. Он был совершенно беспомощен, его поднимали и переносили, но храбрость не оставляла его. Его слова были полны оптимизма даже тогда, когда его физические страдания и слабость были наиболее выражены. 1 февраля пройденное расстояние составило 13 миль. На следующее утро партия бросила одни сани, чтобы уменьшить груз, и пошла с единственными санями с лежащим поверх припасов и снаряжения Спенсер-Смитом. За день прошли 15 с половиной миль. 3 февраля они дошли до склада на 82 градусе и забрали один недельный рацион, оставив двухнедельный сухпаек для материковой партии. Джойс, Уайлд, Ричардс и Хейворд были в норме. Макинтош хромал и был слаб, состояние Спенсер-Смита вызывало тревогу. Партии сопутствовал сильный южный ветер, покрываемые ими расстояния были хорошими. Санный метрометр показал 15 миль 1700 ярдов 4 февраля, 17 миль 1400 ярдов 5-го, 18 миль 1200 ярдов 6-го и 13 миль 1000 ярдов 7-го, когда в 10.30 утра они достигли склада на 81 градусе, вновь забрав один недельный рацион и оставив двухнедельный.

Переход до склада на 80 градусе прошёл без приключений. Партия совершала хорошие переходы, несмотря на туманную погоду и плохую поверхность, и 12-го февраля в конце дня достигла склада. Запас припасов в этом складе был большим, и мужики забрали двухнедельный рацион (рассчитанный на трёх человек), оставив почти четырёх недельный запас. Спенсер-Смит выглядел немного лучше, все радовались быстрому продвижению вперёд. 14, 15 и 16 февраля, однако, выдались неважными, из-за мягкой поверхности временами проваливались по колени. Для собак это было очень тяжёлое испытание, ежедневно покрываемые расстояния уменьшились примерно до восьми миль. Слабость Макинтоша прогрессировала. 18-го, когда партия находилась в пределах двенадцати миль от склада Блаф, неистовая вьюга сделала дальнейшее путешествие невозможным. Эта снежная буря бушевала в течение пяти дней. Ежедневные рационы были сокращены уже на второй день, а на третий день партия перешла на половину сухпайка.

«Всё ещё вьюжит» — написал Джойс 20-го. «Ситуация серьёзная, как и с нашим пациентом, так и с убывающей провизией. Собачий

корм почти закончился, мы должны сократить вдвое обычный рацион. Сейчас мы держимся на одном котелке хуша на троих, по одному сухарю и двум кускам сахара на нос. Самая серьёзная проблема, это заканчивающееся топливо. У нас много чая, но не на чем его приготовить». Люди в палатке Макинтоша находились не в лучшем положении. Макинтош был плох. Он сомневался в своей возможности продолжить путь, но решил попробовать.

«Всё вьюжит», — написал Джойс 21-го. «Мы лежим в лужах, образованных нашими телами от постоянного пребывания в одном положении столь долгое время. Я не знаю, что мы будем делать, если не полегчает. Дует постоянно, без перерыва. Сегодня еда состояла из одного котелка пеммикана на троих, по сухарю каждому, и двух чашек чая на троих». Керосин закончился, импровизированный светильник Ричардса наполняли спиртом (предназначенным для розжига масляной лампы), поджигали и держали над ним кружку. Требовалось полчаса, чтобы таким образом натопить кружку воды. «Всё по-старому, не прекращается эта вьюга» — записал Джойс двадцать четыре часа спустя. «Почти не осталось еды, кроме чая и сахара. Ричардс, Хейворд и я решили в любом случае завтра выйти, или же мы разделим судьбу капитана Скотта и его партии. Соседняя палатка безмолвствует, но вновь и вновь мы слышим прорывающиеся звуки песни Уайлда, они ещё в стане живых. Ночью отдали собакам оставшуюся еду, так что нам придётся поднажать, поскольку многое зависит от них». Далее выдержки из дневника Джойса.

«23 февраля, среда. Около 11 часов увидел разрыв в облаках и показавшееся солнце. Решили съесть то, что сохранили для отправки в путь. Крикнул Кэповской команде, что выдвинемся, как только поедим. Я спросил Уайлда, и выяснил, что у них осталась пачка овсянки, несколько бовриловских кубиков, одна плитка шоколада и восемнадцать сухарей, так что им гораздо лучше, чем нам. После еды начали раскапывать сани, которые нашли полностью заметёнными. Нам потребовалось на это два часа, в это трудно поверить, настолько слабы мы стали. Два копка лопатой и отдышка. Это вызвано долгим бездействием практически без пищи. Вытащив сани, оттащили их к высокой здоровой заструге у палатки Кэпа. Вышли в путь около 2.20. Пришлось часто по разным причинам останавливаться, из-за паруса и т. д. Около 3.20 Кэп, который привязал себя к саням, понял, что не сможет продолжить путь. Так что после консультации с Уайлдом и партией, решили поставить им палатку, оставив Уайлда присматривать за Кэпом и Спенсер-Смитом, а самим максимально быстро дойти до склада, который в двенадцати милях от нас. Мы поставили палатку и оставили их около 3.40. Я сказал Уайлду, что сделаю всё возможное и вернусь назад 26-го или 27-го, погода позволяла, но, как только мы их оставили, пошёл довольно сильный снег, солнце закрыли тучи и мы обнаружили, что даже с четырьмя собаками не можем делать больше, чем от половины до трёх четвертей мили в час. Поверхность настолько плоха, что иногда приходится идти по пояс в снегу, но, несмотря на всё это, мы шли до 6.35. Лагерь поставили под вой бури. Я обнаружил, что сильно обморозил левую ногу. После перехода мы перешли к нашему банкету — одна чашка чая и по половине сухаря. Улеглись в 9 часов. Ситуация выглядит не очень весёлой. Это самая ужасная поверхность, что я когда-либо встречал здесь за все мои походы».

Макинтош оставался на ногах так долго, насколько это было в человеческих силах. Записи обратного путешествия ясно показывают, что он был реально неспособен самостоятельно идти дальше склада на 82 градусе и другие члены партии предлагали ему остаться со Спенсер-Смитом на 83 градусе. Однако вся ответственность за работу была, в первую очередь, на нём, и он не сдавался. Он уже несколько недель мучился от того, что с улыбкой называл «вывихнул ногу», скорее всего цинги. Он прошёл с полчаса 23-го, прежде чем свалился, но его поддерживал Ричардс. Спенсер-Смит угасал. Уайлд, оставшийся присматривать за двумя инвалидами, находился в достаточно хорошем состоянии. Джойс, Ричардс и Хейворд, которые предприняли спасательный поход, были все с симптомами цинги, хотя и в разной степени. Их ноги были слабы, десна опухли. Решение, что с 24 февраля калеки под присмотром Уайлда должны остаться в лагере, пока партия Джойса пробивалась к складу Блаф, было полностью оправданным в этих обстоятельствах. Джойсу, Ричардсу и Хейворду было трудно дойти до склада с почти пустыми санями. Попытка же проделать это путешествие с двумя беспомощными людьми могла повлечь гибель всей партии.

«24 февраля, четверг. Подъём в 4:30, одна чашка чая, полсухаря, вышли после 7. Погода — снежит и дует как накануне. Ричардс, закладывавший гурии, имел много хлопот с ориентированием в пределах 10 градусов из-за ветра. Утром останавливались каждые четверть часа, чтобы восстановить дыхание. Каждый раз, когда сани попадали в сугроб, то застревали (хотя весят только 200 фунтов), и три мужика и четыре собаки могли сдвинуть их только после 1-2-3 попыток. Я удивлюсь, если эта погода когда-нибудь закончится. Остановились в полностью изнеможённом состоянии в 12.10. Обед — полчашки слабого чая и четверть сухаря, который растянули на полчаса. Ричардс и Хейворд вышли из палатки, чтобы подготовиться для отправки в путь, но ветер и снег загнали их назад. Сила ветра от семидесяти до восьмидесяти миль в час. Мы решили достать спальники, что заняло значительное время. Самое худшее в остановке — бедные собаки и наше слабое состояние, это значит, что мы должны вылезти из наших мокрых спальников и выпить другую половину чашки чая, не заработав её. Вместе с очистками от собачьих мисок это очень скудная трапеза. Второй день собаки без еды и, если мы не сможем вскоре добраться до склада и спасти собак, будет почти невозможно перетащить наших двоих калек на сто миль, которые мы должны пройти. Ветер дул с неутихающей яростью до 7 часов, а затем наступил перерыв. Мы сразу вскочили, но оказалось, что снежит столь сильно, что двигаться в нашем слабом состоянии невозможно. Пока никаких шансов. Снова улеглись. В 8.30 снова поднялся ветер с сильной позёмкой. Несмотря на всё, мои товарищи по палатке с оптимизмом смотрят вперёд. Поговорив, мы решили подождать и легли спать. Удивительно, какие у нас сны, особенно про еду. Уповаем на Провидение и завтрашнюю хорошую погоду.»