Юг-Север
Шрифт:
Но ефрейтор по-прежнему молчал. Лишь задышал чаще, надеясь отогреть дыханием, не дожидаясь, вероятного начала экзекуций. Поздняков среди подчиненных считался мужиком не вредным, и даже склонным к забиванию на несение службы хорошего болта на «сто двадцать по ключу». Но мало ли что? Вдруг стукнет моча отцу-командиру в голову, да спасет он так затейливо, что потом пол земного шарика ржать будет…
– Тарищ старший сержант… - выдохнул прибежавший Иванов, протягивая термос. Хороший, армейский термос. Вместимостью аж двенадцать литров.
Поздняков с трудом удержался, чтобы
– Предлагаешь мне кипятком твоего боевого товарища поливать? Говорил же, чайник давай! В него снегу напихать можно! Разбавить! Ну то хрен с ним, придумаем что-нибудь. На крайний случай, у меня ножовка есть. Ржавая…
– Ааа! – заорал Крюченко, отваливаясь от трубы. Не выдержал, сам рванулся, оставив на металлоконструкции кусок кожи, мигом заледеневший. Ефрейтор сел в сугроб, обхватив рот перчаткой.
– Чайку? – ласково предложил отец-командир.
Крюченко засучил ногами, словно желая прокопаться до дружелюбных вод Северного Ледовитого, и утонуть, пуская пузыри…
Служба шла полным ходом.
***
– Что же вы, Александр Степанович, над подчиненными издеваетесь? – встретила их на пороге санчасти старший лейтенант мед службы Емельянова, по совместительству – единственная женщина на ССП-19.
– Да так, накипело что-то… - горестно повинился Поздняков, толкнув вперед мычащего от боли ефрейтора. После чего, выскочил в тамбур, проверил, закрыта ли наружная дверь, обмел ботинки стоящим в углу веником и вернулся обратно, в теплоту помещения.
Крюченко уже сидел, раззявив рот, а Аленка колдовала, действуя тампоном, намотанным на железяку устрашающей длины. Старший сержант, чьи встречи с медициной происходили всегда болезненно, поежился, и тихонько опустился на край кушетки, заправленной неизменной коричневой клеенкой.
Он, не скрываясь, любовался девушкой, стараясь не замечать гримас и сдавленных стонов пациента. Та же, то и дело, поглядывая на сержанта, улыбалась, но экзекуцию не прекращала.
Наконец, несчастный ефрейтор был прооперирован, еще раз обруган и выпровожен в расположение.
– Вот смотрю я на тебя, Саша, и все думаю, когда же ты меня замуж позовешь, - Аленка села рядом с Поздняковым, прижавшись к плечу мужчины.
– Так ты же и не пойдешь, - глядя на пластик стенной панели, сказал старший сержант.
– Не пойду, - кивнула девушка, и легонько толкнула Позднякова.
– А ты позови. Мне, может быть, нравится, когда ты о замужестве говоришь. Такой смешной сразу становишься…
– Какой есть…
– Мне других и не надо, – легко согласилась Аленка.
– Только, когда на меня смотришь, прошлых не вспоминай, ладно?
– Я и не вспоминаю.
– Теперь врешь, ага?
– Ага… - протянул Поздняков и прошептал девушке:
– Но люблю я только тебя.
– Или думаешь, что любишь...
[1] ССП – станция слежения полярная
Глава 3. Юг
…Труднее всего оказалось убедить лейтенанта в том, что никто Позднякова не поймает, и вообще, даже если поймают, ничего страшного не случится. Молодой еще парень, скорее всего, оказавшийся на первой
– Вовка, блин, ну надо мне туда сходить!
Лейтенант оглянулся на прочий личный состав, тихо сидящий в сторонке, прикусил губу:
– Александр, вы понимаете, на что меня толкаете?! Сейчас Вы, потом остальные…
– Я один местный, ага? И подписок никаких не давал, – прищурился сержант.
– Не забыл? И вообще, считай, что иду на встречу с героическим подпольем. Так и доложишь, если что.
– Если что…
– Если что, отобьюсь. А нет, так всяко без нот протеста разберемся, - Поздняков выкатил на ладонь ребристую тушку Ф-1.
– Ждем до вечера! – попытался придать голосу немного твердости Котельников, поняв, что спорить бесполезно. И сержант один хрен пойдет, куда собирался. Про устав напоминать бесполезно – отставной украинский пограничник российскую присягу не принимал, и вообще, числился непонятно кем - Если вы не появляетесь, то уходим к этой, как ее…
– Агробазе, товарищ лейтенант, - подсказал сержант.
– Там еще аэродром, помните, на инструктаже доводили. А насчет «до вечера» – извольте не беспокоиться, помню. Один хрен, всей нашей хурдой по дню идти – сплошной блудняк получается.
Котельников отмахнулся, не задалбывай, мол, и без тебя тошно. Сержант голову на отгрыз давал, что только он уйдет, как летеха уткнется в планшет, и будет зубрить карту, не забывая, впрочем, отвечать восторженным девчонкам в «однопалатниках» или в «тентакле». Официально, аккаунты в соцсетях для силовиков запрещены, но кто там проверять будет? Особенно, в лихорадке последнего года…
…Поздняков шел по родному городу, стараясь не сильно крутить головой. Все же за два прошедших года, один из которых шел в зачет сразу за три, покорежили малую родину знатно. Нет, выбитые с рамами окна и следы пожаров на стенах были привычны – не первый год жил. Но в тех, неродных, городах и поселках, при всей постапокалиптичности картины, она так на нервы не действовала. До масштабов Донецка с Луганском, не говоря уже о Славянске, разрушения не дотягивали. За всю дорогу- с десяток случаев, это не много. И большинство – последствия развалившейся коммуналки. В центре города особой стрельбы не было. Не считая, конечно, майских событий
На пересечении Лавицкого и Строителей подвернулся киоск с пивом. Будто знали неведомые бизнесмены, что понадобится. Гривны у сержанта водились. Правда, замызганные и подмоченные, зато много. Взяв два «светлых Чернигова», Поздняков двинулся дальше. Одну бутылку он сунул в набедренный клапан штанов, где она улеглась аккуратно, словно карман под тару специально шили. Вторую емкость открыл о ржавые остатки автобусной остановки, глотнул тут же запенившейся жидкости.
– Да уж, блин, последние времена наступают, вроде «Чернигов», а на вкус – «Балтика тройка», - продегустировав и, посмотрев на Солнце сквозь темное стекло бутылки, выдал печальное заключение Поздняков.
– Или предпоследние...