Югославская трагедия

Мальцев Орест

— Может, это потом. А сейчас мы, комсомольцы, решили…

— Ты… комсомолка? — Васко даже поперхнулся от неожиданности.

— Да, — просто сказала Нетка. — Мы решили подняться в честь Красной Армии на Мус-Алла. [85]

Старик с сомнением покачал головой.

— Высоко. Три дня нужно

взбираться на эту гору.

— Взберемся! И вырубим на скале имя…

— Какое? — щеки Васко загорелись — он уже догадался.

85

Самый высокий пик Балканских гор в Болгарии (2925 м).

— Сталин, — произнесла Нетка тихо, как будто одним дыханием.

Васко не спускал с нее восхищенных глаз. Вот она какая — храбрая, энергичная, умная. И уже комсомолка!

Васко упрямо сжал кулаки и, покраснев, громко сказал:

— А я поднимусь на Дурмитор!

Была в его голосе задорная отчаянность, но она все же не заглушила некоторой робости. Ведь он вовсе не имел никакого понятия о Дурмиторе, только слышал от Джуро, что вершина этой горы прорывает облака. Но надо же было как-то поддержать свое мужское достоинство!

— Добро, — улыбнулась Нетка поощрительно.

Васко пожал ее руку с уважением и благодарностью.

— Будем друзьями на всю жизнь.

— Дай бог, — одобрил Цоко Железков и, достав кинжал из дряхлых ножен, висевших у него на поясе, легким касанием блестящего лезвия рознял руки Нетки и Васко.

— Чтобы наши народы, — продолжал он с дрожью в голосе, — отныне и всегда жили, как брат и сестра. Наш Мус-Алла и ваш Дурмитор — одного полуострова горы. Одно солнце светит над ними…

Я думал о Милетиче. Вот если б он был сейчас со мной! Скоро, скоро осуществятся его мечты о мирной и согласной жизни свободных балканских народов. Скоро я познакомлю его со своими русскими товарищами, и мы вместе пойдем дорогой победы и славы…»

* * *

В полдень жители села восторженно встретили

один из полков 223-й стрелковой дивизии, продвигавшейся к Тимону. Командир части устроил в Шишенцах короткий привал.

В разгар празднества, когда советские бойцы по приглашению крестьян сели за длинные столы, накрытые на площади, чтобы закусить и послушать концерт самодеятельности, к командиру робко подошла молодая девушка с глазами, полными слез. Это была Нетка.

Она рассказала командиру о том, как в хате ее деда заночевали югославские партизаны — молодой русский по имени Николай и с ними сербский мальчик Васко. Оба они пришли из Югославии с каким-то важным поручением от своего начальства. Почти всю ночь напролет Николай что-то писал в своей тетрадке.

…За окошком, забранным железной решеткой, уже брезжил рассвет. Наставал для Николая, для Васко, для нее, Нетки, и для всех, кто был с ними в Шишенцах в эту ночь, самый счастливый день…

Неожиданно в дверь постучали. Вошли двое. Николай и Васко узнали их, но не очень им обрадовались.

Девушка слышала их разговор. Пришедшие говорили о каком-то новом приказе, который они принесли с собой. Прощаясь с Неткой, Николай сказал, что он скоро вернется в село с первым же отрядом русских войск.

Все четверо пошли по дороге в сторону Царь-Петрово. Нетка провожала их глазами, пока они не скрылись в овражистом лесу. Она недоумевала: зачем они ушли накануне встречи с русскими?

Солнце позолотило вершины леса, день обещал быть солнечным, ясным и сегодня — таким необыкновенным. И вдруг из леса донеслись выстрелы… Сердце у Нетки замерло. А когда пришли советские воины, она не увидела среди них ни Васко, ни Николая.

Москва — Новые Горки 1948–1951