Юлиан Отступник
Шрифт:
Юлиану никогда не приходилось видеть столь красивой земли. Он мысленно сравнивал ее с волшебными краями, о которых читал в юности: с садами Армиды, с садами Алкиноя. Но на этот раз реальность оказалась прекраснее сказок: место, через которое они шли, было настоящим земным раем.
Прошагав много часов посреди этого цветочного великолепия, войско подошло к круглой стене. Она окружала охотничьи угодья персидских царей. Там разводили львов, пантер, антилоп, газелей и еще один вид редкой, повсеместно ценимой дичи: фарсистанских черных медведей. Юлиан позволил своим командирам устроить охоту: такая остановка, решил
Сам он не стал принимать участия в этом развлечении, потому что не любил охоту. Он воспользовался передышкой для того, чтобы посетить расположенную по соседству виллу, должно быть, принадлежавшую кому-то из местных правителей. Это был роскошный дом, построенный в эллинском стиле. Все в нем — атриум под открытым небом, пергола [21] , увитая глициниями и ломоносами, ряды колонн и украшенные изящной мозаикой полы — напоминало Юлиану его имение Астакию. Его глубоко тронуло то, что греческое искусство проникло так глубоко в Азию. Это было наследие македонского завоевания.
21
Пергола— озелененная вьющимися растениями беседка или галерея.
Чуть дальше он обнаружил помпезное здание в чисто вавилонском стиле: летнюю резиденцию царя царей. В ней находился тронный зал с инкрустированным золотом потолком высотой 20 метров, покоящимся на колоннах, вытесанных из кедра. По всем четырем стенам зала располагался барельеф, изображающий охоту на львов, тигров, пантер и газелей. Сам царь преследовал стадо онагров, стоя на колеснице, запряженной четырьмя украшенными плюмажем конями. Вся картина производила необычайное впечатление мощи и жизненности. Однако в сценах массового убийства животных таилось что-то жестокое.
Наконец 24 мая римское войско вошло в долину перед Селевкией. Этот город, некогда один из богатейших в мире, уже в течение многих поколений стоял заброшенным и покинутым жителями. Юлиан осмотрел главные здания города. Одинокое эхо отзывалось на его шаги из-под просторных сводов. Картина заброшенного величия показалась ему столь тяжелой, что он предпочел не задерживаться здесь надолго. Выйдя из разрушенного дворца, он увидел наполовину высохшее русло реки, лентой вьющееся через город, и решил пройтись вдоль него. Оно вывело его к четырехугольному водоему, в котором стояла гнилая зеленоватая вода.
Попав на эту площадку, заросшую сорными травами, Юлиан содрогнулся от ужаса. Вокруг водоема он увидел десяток насаженных на копья трупов, разлагавшихся под лучами солнца. Они смотрели на него окровавленными глазницами, из которых были вырваны глаза. Их изуродованные тела источали отвратительный запах. Это были тела правителей городов, расположенных вдоль Евфрата, тех, что бежали перед наступлением римских легионов. В наказание Шапур приговорил их к самой лютой казни в этом заброшенном месте, где тишину нарушало лишь стрекотание кузнечиков.
Юлиан понял это как предостережение: Шапур решил вести против него войну не на жизнь, а на смерть, и ему предстоит еще немало сражений, прежде чем он сумеет достичь цели. Оторвав взгляд от ужасного зрелища, Юлиан вскочил в седло и сразу же покинул Селевкию.
Он
VI
Ктесифонт! Юлиан с бьющимся от волнения сердцем впервые смотрел на столицу Шапура, мощные стены которой простирались на многие километры, окруженные рядами пальм. Вот оно, последнее препятствие на пути завоевания Азии, город, вокруг которого непрестанно вращались его мысли с самого отъезда из Антиохии! Теперь он лежит перед ним, до него рукой подать. Их разделяет только Тигр.
Однако Шапур, очевидно, ждал его. Гарнизон города был готов к бою. Более 60000 человек выстроились в боевом порядке на равнине, отделявшей город от берега реки. При каждом движении воинов их шлемы и кольчуги сверкали на солнце. Переправить через Тигр армию и флот не представлялось возможным, ибо их сразу же забросали бы стрелами и копьями.
Как всегда в тяжелые минуты, Юлиан воззвал к Гелиосу. Через мгновение лицо императора озарила улыбка. Он бросился в свой шатер, велел позвать командиров и спросил их, что они думают о создавшемся положении.
Командиры молчали. Их лица были мрачными. Наконец один из них решился взять слово.
— Раз уж ты спрашиваешь нашего мнения, Юлиан Август, я выскажу его тебе от лица всех! — высокомерно сказал он. — Эта экспедиция — безумие. Все предзнаменования против нас, все преимущества на стороне противника. Ты видел парфян? Их больше, чем звезд на небе. Нам никогда не победить их. До тебя уже многие пытались — и им это не удалось. Неужели ты думаешь, что сможешь своими руками поставить плотину на пути этого людского моря? Не упорствуй понапрасну. Эта война заранее проиграна. Прислушайся к голосу мудрости: прикажи войскам развернуться и идти назад в Антиохию. Это единственный разумный выход…
Движением руки Юлиан велел ему замолчать.
— Раз таково ваше мнение, — коротко ответил он, — соберите ваших людей. Я сам обращусь к ним.
Спустя полчаса Юлиан вышел к войскам и сказал:
— Солдаты! Неважно, видели ли вы персов. Важно, что персы видели вас!
Юлиан умолк на мгновение и внимательно всмотрелся в лица легионеров. Все хранили молчание, не понимая, к чему он клонит. Тогда он продолжил:
— За последнюю неделю вам пришлось пройти много суровых испытаний. Вам удалось расчистить канал, провести флот от Евфрата до Тигра, доставить сюда все необходимое для боя и разбить лагерь. Я понимаю, что вам нужно несколько часов отдыха. Поэтому я решил посвятить остаток этого дня скачкам и атлетическим состязаниям. Я сам возложу золотые венки на головы победителей.
Солдаты оторопели, услышав эту речь. Если бы ее произнес кто-нибудь другой, они решили бы, что имеют дело с сумасшедшим. Как можно предлагать им игрища, когда менее чем в миле от них выстроилась в боевом порядке армия великого царя персов? Неужели это победитель Страсбургского сражения говорит такое? Однако, оправившись от первого потрясения, они подумали, что у Юлиана, возможно, есть основания поступить таким образом. Если их вождь столь уверен в себе, то зачем беспокоиться им? В конце концов они решили полностью положиться на Юлиана 18.