Юлианна, или Игра в киднеппинг
Шрифт:
– Не советую, дорогая, – пожалеешь.
– Обычно ты находишь его по первому моему слову, почему же сегодня никак не можешь вычислить?
– Сам не пойму, Жанна. Я пытался, но какие-то помехи не дают мне его нащупать. Такое впечатление, ты просто не поверишь, будто наш Митя прикрыт Ангельскими крыльями.
– Скажешь тоже! Мишинский Ангел Хранитель близко к нему не подходит, я за этим слежу.
– За Митей уследишь, как же! А за Ангелом тем более…
– Я вот знаешь о чем подумала, Жан? А жив ли Митенька-то наш? Выехал он от Гуляровских
– Отчего же раздетый, если он разбился в автокатастрофе, и почему без бумажника?
– Да потому, что его уже раздели и обобрали, дурачок, – ответила Жанна, начав обрабатывать вторую руку.
– Кто его раздел и обобрал, Жанна?
– Либо те, кто с ним ехал в одной машине, он ведь любит попутчиков подбирать, – Жанна нанесла значок на широкий черный ноготь большого пальца, похожий на заостренную лопатку, – либо тот, с кем он столкнулся, – она нарисовала иероглиф на длинном черном когте указательного, – или те, кто мимо проезжал…, или милиция…, или служители морга… Нет, мизинец не получился, придется стереть и начертить заново. И как нарочно, самый важный знак – знак власти в семье! Тьфу, черт!
– Да, хозяйка?
– Я не тебе, я к слову.
– А, ну-ну… Да, жаль, если Мишин разбился в автокатастрофе. Его кончина была бы весьма преждевременной: брак еще не оформлен, завещание на твое имя не написано, даже страховочки на какой-нибудь миллиончик, и той нет.
– Напомнил, идиот! Иди ты к дьяволу!
– Охотно, ибо ты сегодня в раздражении. Что прикажешь передать боссу?
– Ничего никому не надо передавать.
– В таком случае зачем ты посылаешь меня к Хозяину? Я давно не был в аду, на исторической, так сказать, родине, я бы с удовольствием провалился на денек-другой.
– Да нет, это я опять к слову. Просто ты мне надоел сегодня. Сгинь и не показывайся, пока я тебя не позову.
На экране снова завозились поганые орки, а Жанна встала и начала нервно расхаживать по комнате. Потом опять громко позвала:
– Жан!
– Я здесь, – раздался тот же скрипучий бас, и на диване напротив Жанны оказался ящер с экрана, но теперь стало видно, какой он огромный, а еще от него несло чем-то едким и удушливым: сочетание запаха Жана с индийскими палочками и парижскими духами давало смрад фантастический.
Но Жанна ничего этого не замечала и продолжала заниматься ногтями.
– Ты зачем проявился в натуре? Хочешь, чтобы Юлька тебя увидела? – спросила она небрежно.
– Выполняю приказ. Было велено сгинуть и не появляться, пока не позовешь. Ты позвала – вот я и проявился
– Подумайте, какой буквоед выискался! Выпендриваешься, Жанчик.
– Да, а что? Но я могу скрыться и продолжить наш содержательный диалог с экрана. А Юлька меня так и так не увидит, ей это пока не дано.
– Ладно, сиди уж, я знаю, как ты любишь проявляться.
– Кстати, о
– Еще не время. И вообще я еще не решила, как мне с ней поступить: то ли взяться за ее воспитание по-настоящему и сделать своей помощницей, то ли совсем убрать… Но довольно о ней. Послушай, Жан, я вот что подумала: почему бы тебе самому не слетать в Псков и не разузнать все на месте?
– С большим удовольствием слетаю. Где адрес?
– Тьфу, дьявол!
– Спасибо за комплимент, но я пока не дьявол, а бес.
– Ты мне зубы не заговаривай, ящерица раздутая! Адрес остался на письме, которое ты должен был перехватить и не сумел. Сколько раз я просила тебя все Митины личные письма доставлять сначала ко мне на просмотр!
– А что ты будешь делать, если Мишин тебя за руку поймает, когда ты его письма читаешь?
– Как-нибудь выкручусь
– Слезу пустишь и скажешь: «Прости, Митенька! Бес попутал!».
– Так и скажу, – улыбнулась Жанна.
– Вот то-то и оно! О, женщины, женщины… Интригуете, грешите, чужие письма читаете, а виноваты почему-то оказываемся всегда мы, бесы. Нет правды на земле, но учти, Жанна, что правды нет и ниже!
– Помолчал бы ты, философ!
– Могу.
Жан протянул лапу на другой конец комнаты – она при этом вытянулась, утончилась и стала не толще карандаша, взял с туалетного столика пилочку для ногтей и стал подпиливать ею свои когти. Минут пять оба занимались своими конечностями молча и сосредоточенно.
Потом Жанна вновь сама нарушила молчание:
– Жан, как ты думаешь, а если поискать в старых бумагах Мишина – не найдется ли там псковский адрес?
– Можно, конечно. Только я этим заниматься не стану, уволь. Как раз для подобных мелких поручений у тебя, Жанна, теперь будет особый слуга – домовой Михрютка.
– Разве в этом доме есть домовой?
– Раньше не было, а теперь есть.
– Откуда он взялся?
– Кактус его к нам откомандировал. Позвать?
– Позови, конечно, пока никого нет.
– Михрютка! А ну, покажись!
В ту же секунду заскрипела и отворилась решетка вентиляционного отверстия под потолком, и оттуда на пол свалился пыльный Михрютка. На такой небольшой высоте он не успел расправить крылья и довольно сильно ушибся, едва не переломав свои членистые лапы.
– Дурак, – равнодушно сказал Жан, – сначала надо было на пол опуститься, а уж потом проявляться на материальном уровне.
– Теснота тут у вас, не привык я после собора-то…
– А ты привыкай. Познакомься, Михрютка, со своей хозяйкой.
– Ой, какой хорошенький паучок с кошачьей мордочкой! Вот почему бы тебе, Жанчик, не устроить себе такую же милую мордашку? Смотри, как он забавно кривляется!
– Мне больше нравится сохранять непроницаемое выражение, когда я появляюсь перед людьми. А что может быть непроницаемее морды ящера?
– Морда динозавра, я думаю.
– Гм, благодарю, хозяюшка. Я этот вариант обдумаю на досуге.