Юлий Цезарь

Благовещенский Глеб

Таков был бесславный и чудовищный конец Помпея, некогда знаменитого и удачливого стратега и приятеля Цезаря, имевшего все шансы на то, чтобы достойно управлять Римом…

Да, Цезарю так и не суждено было еще раз увидеться с Помпеем.

Когда он достиг Александрии, того уже не было в живых.

Вместе с тем Цезарь своим прибытием невольно подставил себя под удар. В итоге ему пришлось участвовать в двух военных кампаниях, известных сегодня как Александрийский и Африканский походы.

Поскольку главное противостояние Цезаря с Помпеем было закончено, нужды в детальном описании этих двух походов уже нет. Здесь

мы вполне можем ограничиться не слишком пространным, но необыкновенно емким заключением Светония:

«Так как он [Цезарь] видел, что царь Птолемей и против него замышляет злое, ему пришлось вести здесь необычайно трудную войну, в невыгодном месте и в невыгодное время: зимой, без припасов, без подготовки, в столице богатого и хитрого врага. Победив, он отдал Египетское царство Клеопатре и ее младшему брату, не решаясь обратить его в провинцию, чтобы какой-нибудь предприимчивый наместник не смог опереться на нее для новых смут.

Из Александрии он направился в Сирию и затем в Понт, обеспокоенный вестями о Фарнаке, сыне Митридата Великого, который воспользовался случаем начать войну и уже был опьянен многими успехами. На пятый день своего прибытия, через четыре часа после его появления, Цезарь разгромил его в одном-единственном бою. Потом он часто поминал, как посчастливилось Помпею стяжать славу полководца победами над неприятелем, который не умеет воевать. После этого он победил в Африке Сципиона и Юбу, у которых искали прибежища остатки неприятелей, и в Испании – сыновей Помпея».1

Характерно, что во мнении Светония Цезарь – непобедим, абсолютный триумфатор. Он недвусмысленно утверждает:

«Во всей междоусобной войне он не понес ни одного поражения. Терпеть неудачи случалось лишь его легатам: так, Гай Курион погиб в Африке, Гай Антоний попал в плен к врагу в Иллирике, Публий Долабелла потерял в том же Иллирике свой флот, а Гней Домиций Кальвин в Понте – свое войско. Сам же Цезарь неизменно сражался с замечательной удачей, не зная даже сомнительных успехов, за исключением двух лишь случаев: один раз при Диррахии, когда, обращенный Помпеем в бегство, но не преследуемый, он воскликнул, что Помпей не умеет побеждать, и другой раз в последнем сражении в Испании, когда, отчаявшись в победе, он уже помышлял о добровольной смерти.

По окончании войны он отпраздновал пять триумфов: четыре за один месяц, но с промежутками – после победы над Сципионом, и пятый – после победы над сыновьями Помпея. Первый и самый блистательный триумф был галльский, за ним – александрийский, затем – понтийский, следующий – африканский и наконец – испанский: каждый со своей особой роскошью и убранством.

Во время галльского триумфа на Велабре у него сломалась ось, и он чуть не упал с колесницы; на Капитолий он вступил при огнях, сорок слонов с факелами шли справа и слева. В понтийском триумфе среди прочих предметов в процессии несли надпись из трех слов: „Пришел, увидел, победил“, – этим он отмечал не события войны, как обычно, а быстроту ее завершения».

Клеопатра (скульптура Уильяма

Ветмора. 1858)

Как обычно бывало, празднуя триумф и принимая почести, Цезарь неизменно помнил о тех, благодаря кому его победы стали возможны: « Своим старым легионерам он выдал из добычи по двадцать четыре тысячи сестерциев, не считая двух тысяч, выплаченных еще при начале междоусобной войны. Он выделил им и землю, но не сплошной полосой, чтобы не сгонять прежних владельцев».

Простой римский люд тоже не оказался обделенным:

«Народу он роздал по десять мер зерна и по стольку же фунтов масла, деньгами же по триста сестерциев, обещанных ранее, и еще по сотне за то, что пришлось ждать.

Тех, кто платил за жилье в Риме до двух тысяч сестерциев и в Италии до пятисот, он на год освободил от платы. Вдобавок он устроил пир и раздачу мяса, а после испанского триумфа – еще два обеда: первый показался ему скудным и недостойным его щедрости, поэтому через четыре дня он дал второй, неслыханно богатый.

Зрелища он устраивал самые разнообразные: и битву гладиаторов, и театральные представления по всем кварталам города и на всех языках, и скачки в цирке, и состязания атлетов, и морской бой. В гладиаторской битве на форуме бились насмерть Фурий Лептин из преторского рода и Квинт Кальпен, бывший сенатор и судебный оратор. Военный танец плясали сыновья вельмож из Азии и Вифинии.

В театре римский всадник Децим Лаберий выступал в миме собственного сочинения; получив в награду пятьсот тысяч сестерциев и золотой перстень, он прямо со сцены через орхестру прошел на свое место в четырнадцати первых рядах.

На скачках, для которых цирк был расширен в обе стороны и окружен рвом с водой, знатнейшие юноши правили колесницами четверней и парой и показывали прыжки на лошадях. Троянскую игру исполняли двумя отрядами мальчики старшего и младшего возраста.

Звериные травли продолжались пять дней(во время одной из них эффектно умертвили… жирафа; никто в Риме прежде не видал подобного зверя, но возможность эффектно его прикончить оказалась для римлян слишком большим искушением! – Г. Б.) : в заключение была показана битва двух полков по пятисот пехотинцев, двадцати слонов и триста всадников с каждой стороны; чтобы просторнее было сражаться, в цирке снесли поворотные столбы и на их месте выстроили два лагеря друг против друга. Атлеты состязались в течение трех дней на временном стадионе, нарочно сооруженном близ Марсова поля.

Для морского боя было выкопано озеро на малом Кодетском поле, в бою участвовали биремы, триремы и квадриремы тирийского и египетского образца со множеством бойцов. На все эти зрелища отовсюду стеклось столько народу, что много приезжих ночевало в палатках по улицам и переулкам; а давка была такая, что многие были задавлены до смерти, в том числе два сенатора».

Такими неслыханными торжествами было ознаменовано завершение гражданской войны, победа на Гнеем Помпеем и очередное избрание Цезаря диктатором (46 г. до н. э.). Это была уже третья его диктатура; кроме нее он получил уникальное пятилетнее право на консулат и был избран трибуном.