Юлий Цезарь
Шрифт:
В середине марта перед самым отъездом в Галлию Цезарь получил сведения о приближении гельветов к границам Провинции. В то время Клодий, погрузившись в политические интриги, занимался изгнанием Цицерона, но Цезарю было не до политики. Получив тревожные сведения, он двинулся скорым маршем в Провинцию. Проезжая через Трансальпийскую Галлию, он произвел усиленный набор в армию, ибо в Провинции стоял лишь один легион. Прибыв в Женеву, город на севере области аллоброгов, Цезарь повелел разрушить мост через Рону.
Цезарь жаждал побед на полях сражений, чтобы прославиться и упрочить свое влияние в политической жизни Рима. И вот возможность показать себя в деле представилась,
Как только гельветы узнали о прибытии Цезаря, они отправили к нему для переговоров двух высокородных людей. Послы заявили, что гельветы не собираются воевать с римлянами, а только просят соизволения пройти маршем через Провинцию. Цезарь ответил, что ему необходимо время, чтобы подумать, и предложил послам явиться за ответом 13 апреля. Разумеется, Цезарь уже принял решение, о котором он умолчал, но он хотел выиграть время, чтобы дождаться подхода к Женеве римского войска и возвести задуманный им оборонительный вал, который и был вскоре построен. Он простирался от Юры до Женевского озера, имея протяженность около девятнадцати миль и высоту около шестнадцати футов. Перед валом был вырыт ров, а сам вал снабжен опорными пунктами. В будущем римляне возведут подобный вал на рубежах Англии и Шотландии, который получит название Адрианова.
Когда в назначенный день гельветы явились на встречу с Цезарем, то замерли в изумлении при виде грозной стены высотой в три человеческих роста, протянувшейся через всю равнину. Лишь месяц назад путь казался простым и безопасным, а теперь этот римский выскочка посмел преградить дорогу десяткам тысяч галльских воинов. Цезарь сообщил то, что уже было ясно само собой — он отклоняет их просьбу, а если они все-таки попытаются проникнуть на римскую территорию, то остановит их силой. Но гельветы не собирались отказаться от своего замысла и стали искать в возведенной римлянами стене слабые пункты, однако таковых не нашлось. Римляне также пресекли все попытки гельветов переправиться через Рону на лодках.
Тогда гельветы решили идти к Атлантике через земли секванов. Но секваны могли преградить им путь — в ущелье Юры сделать это было нетрудно, — и потому гельветы посчитали необходимым сначала с ними договориться. Но и секваны отказали гельветам, опасаясь беспорядков и нежелательных столкновений. Тогда гельветы обратились к вождю эдуев Думноригу с просьбой посодействовать им и взять на себя переговоры с секванами. Думнориг, находившийся в дружеских отношениях с обоими племенами, с готовностью согласился, посчитав, что если выступит посредником между враждебными племенами, то этим укрепит свой престиж и влияние на народы Восточной Галлии. Думнориг добился у секванов разрешения для гельветов на проход через их страну, оговорив, что обе стороны предварительно, во избежание взаимных враждебных действий, обменяются несколькими заложниками, жизнь которых будет зависеть от соблюдения соглашения: гельветы обязуются мирно пройти по земле секванов, а секваны — не чинить им препятствий.
Цезарь вскоре узнал о новых планах гельветов и понял, что перед ним встала проблема, гораздо более сложная, чем отражение попыток противника преодолеть защитную стену. Если гельветы проникнут в Центральную Галлию, они могут устроить там крупные беспорядки,
Когда Цезарь вел свою армию из Италии в Галлию, гельветы, успевшие пройти через землю секванов, уже пребывали на территории, принадлежавшей эдуям. Как и предполагалось, гельветы не удержались от грабежей и насилия, что побудило вождей эдуев направить посольство к Цезарю с просьбой о помощи. Эдуи давно находились с Римом в дружеских отношениях и помогали римлянам в свое время в войне с аллоброгами и арвернами (племенем в Южной Галлии) и потому не без основания рассчитывали на помощь. Гельветы, как утверждали эдуи, опустошали их земли, уводили в рабство детей и чинили беспорядки на границе с Провинцией.
Такая информация, как и сама просьба эдуев, была Цезарю на руку. Появился прекрасный повод для вторжения в Галлию: официальная просьба о помощи союзнику Римского государства. И в самом деле, даже политические противники Цезаря не стали ему мешать. Более того, если бы он не начал наступательных действий, его бы обвинили в невыполнении обязанностей наместника римских провинций в Галлии. Даже эдуй Думнориг оказался доволен сложившейся обстановкой: римское вторжение в Галлию породит в стране хаос, из которого он постарается извлечь наибольшую выгоду для расширения своей власти.
Оставив долину Роны, войска Цезаря дошли до земли эдуев, а когда приблизились к Соне, Цезарь узнал от разведчиков, что воины гельветов вместе с семьями переправляются через эту реку по сооруженному ими мосту из связанных между собой плотов. Галлы отнюдь не славились своими инженерными навыками, а потому им понадобилось на сооружение этого моста двадцать дней упорных трудов. Цезарь наблюдал издалека, дожидаясь, пока три четверти сил противника переправятся через Сону, после чего римляне атаковали. Мост перекрыли, чтобы не допустить подмоги с берега, а затем легионы обрушились на галлов на восточном берегу и принялись убивать беспощадно. Многие гельветы были убиты на месте, некоторым, израненным и изможденным, удалось укрыться в лесах. Галлы, наблюдавшие за разгоревшимся боем с западного берега Соны, посчитали нападение трусливым и бесчестным, но Цезаря не интересовали взгляды противника на соблюдение кодекса чести на поле боя. Главным для него являлась победа любыми средствами. Он неизменно проявлял к своим противникам милосердие, но только к тем, кого одолел.
Убив и рассеяв около четверти гельветов, Цезарь устремился в погоню за остальными, которые уже ушли на северо-запад, в самое сердце владения эдуев. Гельветы, чтобы переправиться через Сону, построили мост за двадцать дней. Римляне же обошлись свего одним днем. Обескураженные такой изобретательностью противника, а также потерей части своего войска и опасаясь преследовавших их римлян, гельветы направили к Цезарю для мирных переговоров старейшину Дивикона, который пятьдесят лет назад участвовал в битве, закончившейся разгромом римского войска.