Юлия
Шрифт:
– Пусть понервничает, – довольно сказал Лебедов, – как и я нервничал, когда не мог до нее дозвониться.
– Она не пыталась с тобой связаться по этому поводу?
– Нет. Думаю, и не станет пытаться. Она понимает, что машина запущена и ее уже не остановить. Разве что очень большими деньгами.
– Это не ее вариант, – сказал Филатов. – Деньги у Юлии может вырвать только женщина с косой, да и то немного. Впрочем, она и сама с косой.
Шутка получилась немудрящая, но оба весело рассмеялись.
Позже Филатов задумался – что дало Юлии основание говорить, будто бы дело с кассетой уладили
Глава 45
Презентация фильма прошла в культурно-развлекательном центре «Слава» на шоссе Энтузиастов. Она тоже широко освещалась в прессе. Почти все отзывы были положительными, но один оказался отрицательным. Он был написан явно «оранжевым» журналистом и позабавил Филатова. Тот, горя «праведным» гневом, писал, что презентация прошла при стечении каких-то «братков» с Дальнего Востока, «люберецких бандюков», многочисленных помощников депутатов российского парламента, московских шлюх и маргинальных порнозвезд. Далее следовал отчет, начавшийся в стиле сценария дешевого «ужастика», а закончившийся как откровенная заказная статья.
«Презентация фильма „Юлия“ началась ровно в полночь, – писал заказной журналист. – В московском небе ярко светила полная луна, каркали потревоженные вороны. Около культурно-развлекательного комплекса „Слава“ на шоссе Энтузиастов бегали собаки и огромные крысы, стояли оранжевые палатки и сотни две молодых людей в оранжевой униформе с плакатами и транспарантами в руках. „Руки прочь от Юли!“, „Пора вставать, Юля, с кровати!“, „Свободу не спыныти – Юлю не мацайте!“. Горели костры, били литавры и барабаны, визжали трубы и флейты.
Народ стал собираться за час до перфоманса. Огромный плакат извещал: „Мировая премьера. Фильм „Юлия“. Оргии и мистерии начались уже в вестибюле. На телеге, запряженной ишаком, у которого до пола свисал член, лежала обнаженная живая гурия с косой на голове. Мимо нее, как мимо покойника на похоронах, невозможно было пройти или обойти. Женщина была не первой свежести. Она вызывающе, никого не стесняясь, занималась мастурбацией. Более того, предлагала гостям помочь ей возбудиться.
Гостей окружали голые девушки-официантки, которые разносили на подносах разную снедь и выпивку. Вокруг стояли столы, заваленные салом и салатами из капусты. Каждому участнику наклеивали оранжевую ленточку на руку. С потолка свисали красные фонари, красные газовые ткани, приглушенно горел красный свет.
Публика собралась мелкая, случайная. Московская звездная тусовка проигнорировала презентацию. „Дальневосточная“ и „люберецкая“ братва, штатные московские шлюхи, случайная столичная молодежь. Под занавес пришел Бари Алибасов без группы „На-На“. Были два депутата Государственной думы в оранжевых кепках, которые почему-то
Больше всего презентация фильма привлекла журналистов. Бал правили папарацци – репортеры желтых московских газет, среди которых были четыре телевизионные камеры из Киева. Режиссер фильма „Юлия“ по кличке Саша (кстати, подозрительно схож с персонажем фильма карликом Вовой) охотно раздавал интервью журналистам. По ходу дела он угощался алкоголем, и напился вусмерть, не дождавшись оваций. Как писал Ярослав Гашек в знаменитом „Швейке“ – „в атмосфере продажной любви и клубов дыма в воздухе витал древний лозунг: „после нас – хоть потоп!“
Александр Филатов, главный герой вечера, пришел в сопровождении четырех верзил-охранников. Шею российского законодателя „обнимал“ оранжевый шарф. Именинник давал бесконечные интервью, снимался с голыми официантками и московскими порнозвездами.
Филатов сказал: „Представляете, в фильме „Юлия“ все герои разговаривают на украинском языке. Я заставил актеров выучить украинский язык. Это же мечта всех людей во Львове. Это первый российский фильм, где актеры разговаривают на языке Тараса Шевченко. Фильм политкорректный, положительный, все снятое не противоречит российскому законодательству“.
После этого Филатов попросил „всех малолетних детей и всех, кому меньше шестнадцати лет, выйти из зала“. В центре внимания пьяной публики была, естественно, „актриса“ Елена Бонд (Юлия) и „актер“ Ален Мелик-Григорян (Миша). Елена – костлявая и тощая женщина с усталым лицом и косой на голове – была облачена в черное платье с огромным вырезом, который достигал бедер. Ален оказался совсем не Делоном, а был всего лишь толстым, лысым и явно закомплексованным человечком из провинциального городка Иджеван.
Перед началом фильма в зрительный зал ворвались братки, которым было приказано проследить, чтобы не было пиратских записей. Организаторы больше всего боялись, что их шедевр скопируют без их согласия.
Впрочем, демонстрации фильма и не было. Зрители видели „нечто“ без титров, без начала и конца, длившееся от силы минут шесть. Затем жаждущим откровенных сцен бесконечно крутили один и тот же рекламный ролик, который давно гуляет по российскому и украинскому Интернету.
После долгожданных томлений в зале погас свет. По экрану забегали герои фильма Миша и Юля в неглиже. Актеры начали разговаривать на „украинском“. Естественно, говорили только о своем друге, депутате Государственной думы Александре Филатове. Бесхитростные диалоги были приблизительно такого содержания:
– Миша, де ты е?
– Юля, моя дорога! Я знаю дэпутата Филатова. Вин мой друг! Вин хороший, вэсэлый парень. Я с ним буду зустричатысь. Мы з ным робымо бизнэс.
Затем Юля встала на колени перед Мишей и – закатив глаза:
– Миша, щас тоби сподобаеться!
Мише сподобалось. Как герой низкопробной порнухи, он закатывал глаза к потолку и сладостно стонал.
– Видчуваю энэргэтыку Майдана, – заколдованно повторял Миша.
После пяти минут мелькания на экране „пятой точки“ актрисы и массивных бедер актера на сцену выскочили три пигалицы группы „Мин нет“ и стали петь про „оранжевое море“ и „оранжевого верблюда“.