Юлия

Митрофанов Алексей Валентинович

Позапрошлой ночью скворечник сильно пострадал – поднялся сильный шквалистый ветер и сорвал его с дерева. Теперь скворечник валялся внизу с разбитой крышей. «Хорошо, что скворцы уже улетели», – подумал он.

Филатов решил его починить и повесить обратно. Иногда ему нравилось сделать что-нибудь собственноручно. Он принес ящик с инструментами, доску и принялся за работу. Дело подвигалось споро, и скоро птичий домик имел обновленную крышу, а также новый шест для крепления. Депутат прислонил его к дереву и отошел на несколько шагов назад, чтобы полюбоваться на свою работу.

Вдруг

послышался пронзительный свист, и в скворечник врезался серый булыжник.

Камень был на излете и скворечнику не повредил, тот лишь упал на бок. «Это же мог и я там стоять!» – возмутился Филатов. Он поднял камень. Тот был гладким, округлым, как морская галька, и почему-то очень теплым, почти горячим, словно его нагрели на костре. Филатову показалось, что тот прилетел из-за высокого забора соседней дачи.

– Эй! – крикнул Филатов, повернувшись в ее сторону. – Вы что там, обалдели совсем?

Ответа не последовало. «Детишки шалят, – подумал он, – надо будет потом зайти поговорить с родителями».

Он принес лестницу и полез вешать скворечник на прежнее место.

Глава 53

Зима пролетела быстро. По весне опять появились скворцы и заняли старый скворечник. Филатову хотелось думать, что это одна и та же пара – так романтичнее. Камни из-за забора больше не прилетали, и он не пошел к соседям выяснять отношения. Да те и не признались бы, что это они. Сказали бы: «А мы почем знаем, откуда этот камень? Кто угодно мог его бросить – хоть справа, хоть слева, хоть спереди, хоть сзади». С этими соседями у него отношения были не очень. Не то чтобы ссорились, но особо и не дружили. А идти к ним с камнем – это означало бы ссориться. Худой же мир по-любому лучше доброй ссоры.

Вскоре после прилета скворцов позвонил Лебедов.

– Давай как-нибудь встретимся, – предложил он загадочным тоном. – Нужно кое-что обсудить.

– Давай, – согласился Филатов. – Ты меня прямо заинтриговал. Что обсуждать-то будем?

– Звонила наша подруга.

– Да ты что?! – не поверил он. – И как она там?

– Она там хорошо.

– Я рад за нее. О фильме не упоминала?

– Нет. Предложила возродить сотрудничество.

– О-о-о! – застонал Филатов. – Шестнадцатая попытка!

– Чего?

– Выйти замуж!

– Нет, она говорила вполне серьезно.

– Она всегда говорит серьезно, да только потом все несерьезно заканчивается.

– В этот раз все будет не так.

– Конечно, я и не сомневался. Каждый раз она придумывает что-нибудь новое. Ты мне лучше объясни – она что, имеет над тобой какое-то особое влияние?

– Никакого влияния нет, – возразил Лебедов.

– А я думаю – есть. Она действует на тебя как удав на кролика. Ты готов все забыть и начинать сначала.

– Она не удав, а я не кролик! – обиделся Лебедов.

– Ладно, – согласился Филатов, – она наперсточник, а ты прохожий. Помнишь, как это было: «Кручу-верчу, запутать хочу»? Грязная картонка под ногами и три пластиковые стаканчика на ней. Под одним стаканчиком – поролоновый шарик. Только хрен угадаешь, под каким.

Но твоя рука уже тянется к кошельку. Игра начинается, и я заранее могу сказать, чем все закончится.

– Какие стаканчики, о чем ты говоришь? Речь пойдет о замещении американского контингента в Ираке украинскими солдатами. И здесь нужна твоя подача. Ты представляешь, масштаб?

– Да я-то представляю, Саня! Темы она всегда выдвигает серьезные.

– Да, – воодушевленно продолжал Лебедов, – еще она предлагает купить украинский банк «Проминвестрасчетиндустрой» и через него качать из России деньги ей на выборы. Естественно, через офшорки. Я уже нашел людей в России. Люди верят, что она в итоге все сделает.

– Когда же это закончится? – пробормотал Филатов.

– Что?

– На те же грабли той же ногой.

– Ладно тебе! Мы-то уже ученые.

– Не знаю, не знаю! Много было вокруг нее ученых – и где они сейчас? А она все на плаву. Боюсь, что она непотопляема. Или, по крайней мере, нет сейчас на горизонте никого такого, кто мог бы ее потопить.

– Так это же хорошо! – бодро сказал Лебедов. – Мы пойдем у нее в кильватере.

– Мы уже ходили.

– Теперь будет по-другому.

Филатов понял, что Алекс его не слышит.

Глава 54

Влиятельные недруги не оставляли Юлию в покое. Зимой против нее возбудили очередное уголовное дело и стали вызывать на допросы в прокуратуру. Вовчик с тревогой следил по газетам за развитием событий. Одновременно он стал испытывать чувство вины за фильм, в котором сам принял участие. Он слышал, что журналисты потом досаждали ей ехидными вопросами по этому поводу и Юлии пришлось делать хорошую мину при плохой игре – мол, меня это не задело, ха-ха.

Он не поверил. Ведь ясно же, что задело, не могло не задеть. Но что еще она могла им сказать? И хуже всего то, что он тоже в этом поучаствовал! Получается – сыграл против нее. Черт, не такого эффекта он ожидал! Не рассчитал чего-то по своей наивности. Простит ли она его когда-нибудь?

А с другой стороны, откажись он сниматься – нашли бы другого, было бы еще хуже.

В общем, куда ни кинь – везде клин. Да еще и кольцо потерял! Эх, жизнь-жестянка!

Он совсем извелся от переживаний. Все больше и больше в нем крепла уверенность, что дальше так продолжаться не может – нужно объясниться. Юлия должна услышать его. В голове всплыла фраза из любимого фильма «Иван Васильевич меняет профессию»: «Как же тебя понимать, коли ты не говоришь ничего?» Вот и нужно ей все рассказать.

В день очередного допроса Юлии Вовчик стоял в толпе журналистов у киевской прокуратуры. Других возможностей увидеть ее у него не было. Он достал себе бейсболку с надписью «Пресса» и такую же жилетку. Об него задевали иногда треногами видеокамер, но он не обижался. Главное, его не пытались оттереть – благодаря росту он никому не мешал. Он спокойно устроился в первом ряду и стал ожидать, размышляя заодно, не податься ли ему в журналисты, чтобы использовать свое столь неожиданно открывшееся преимущество в этой профессии.