Юлька в стране Витасофии (сборник)

Килеса Вячеслав Владимирович

Род должен быть цельным, иначе он станет добычей врага. Тайное соперничество продолжалось несколько месяцев, а сегодня стало явным.

Почему?

Причину Анну поняла, вернувшись в пещеру: ушедшие на рассвете проверять ямы-ловушки охотники вернулись не только без добычи, но и с кашляющим и сморкающимся Тануром. Самый сильный мужчина племени, Танур безоговорочно принимал и поддерживал все решения Анну. А теперь…

Анну посмотрела на собравшихся в пещере китов. Семнадцать человек, умеющих добывать еду, и главная ценность рода — шесть маленьких детей.

Если

с детьми что-то случится — племя вымрет. Именно поэтому родом руководили женщины: они организовывали быт племени так, чтобы удобно было растить новорожденных.

Схватившая Танура болезнь была заразной. Если его оставить в пещере — заболеют все, причем часть детей может не выздороветь.

Подойдя к Тануру, Анну показала рукой в сторону леса. Танур должен уйти. Если он победит болезнь и сумеет остаться в живых, то вернется в пещеру. Но такие случаи были редки. Человек-одиночка обычно погибал — если не от болезни, то от звериных зубов.

Сгорбившись, Танур положил на каменный пол свое копье — это была собственность племени, брать его с собой изгнанникам запрещалось, — и молча пошел к выходу. Его физическая мощь не один раз спасала киитов в битве с врагами, но сейчас он представлял угрозу племени — и понимал это.

— Постой! — окликнула охотника Анну.

Метнувшись в угол пещеры, она вытащила из запасника кремни для добычи огня, горстку высушенной лекарственной травы, подняла оставленное Тануром копье и сунула все в руки охотника.

Схватив драгоценные для него предметы, Танур благодарно взглянул на главу рода и поспешил в лес. Он должен был до заката солнца оставить территорию, которую племя считала своей, и попытаться найти пещеру или нечто подобное для ночлега.

— Ты напрасно это сделала! — услышала Анну голос Сиюты — самой старой женщины племени. — Копья часто ломаются, их нелегко делать. Танур — все равно что мертвый.

Анну окинула киитов взглядом. Многие — и в первую очередь юноши, мечтавшие получить копье изгнанника, — смотрели на нее с укоризной. Зато Лата улыбалась: зло и торжествующе. Анну преступила обычай, — и Лата собиралась этим воспользоваться.

— Анну — не глава рода, — выкрикнула Лата. — Она не уважает племя.

Молодежь одобрительно зашумела, поддерживая Лату.

— Пусть уходит вслед за Тануром — громко сказал Латин друг Кагул.

— Твои слова жестоки! — возмутилась Сиюта. — И несправедливы.

— Традиция нарушена! — отрезала Лата. — Киитам нужен новый глава рода.

— Лата — глава рода! — воскликнул Кагул.

Сиюта — а за ней другие противники Латы — схватилась за копье.

Молодежь сделала то же самое. Кииты приготовились убивать друг друга.

— Подождите! — подняла руку с зажатым в ней изумрудом Анну. — Я передаю власть Лате. Пусть Сиюта и другие женщины совершат над Латой обряд посвящения.

Род должен жить — этот закон, переданный предыдущими поколениями, Анну впитала с детства. И готова была для выполнения этого закона на любое унижение.

Копья опустились. Женщины образовали круг, в центр которого с гордо поднятой головой вошла Лата. По команде Сиюты

женщины запели и, убыстряя движения, пошли по кругу — вначале в одну, потом в другую сторону. Остановившись, выкрикнули имя Латы, славя ее как новую главу рода. Взяв у Анну изумруд, Сиюта надела его на Латину шею. Обряд закончился.

— Слушайте все! — отдала Лата свое первое распоряжение. — Анну остается в племени, но до первого снега будет получать половинную порцию еды.

Это было справедливо — и все согласились. Затем Лата перераспределила обязанности среди молодежи, — и Анну отметила разумность решения. Вероятно, Лата долго его обдумывала.

Утром следующего дня, захватив шкуры недавно убитых животных и каменные скребки, Анну отправилась к реке. Став на колени перед слегка выступающей из воды каменной плитой, Анну положила на плиту шкуру мехом вниз и скребком начала убирать жир. Затем, намочив шкуру, с помощью песка и пепла полностью очистила ее, сделав пригодной для изготовления одежды.

Это была тяжелая работа, от которой постоянно болели колени, но Анну привыкла к ней. К тому же она знала, что никто другой из киитов не сумеет сделать шкуру такой гладкой и мягкой.

— Тебе надо было убить Лату тогда, когда впервые натолкнулась на ее непослушание, — завела разговор подошедшая к Анну Сиюта. — Твоя пассивность взрастила ее наглость.

— Одно убийство прокладывает дорогу другому, — коротко ответила Анну. — Мне пришлось бы жить, ожидая удара в спину, — хотя бы от Кагула.

К тому же Лата начала неплохо.

— Самое трудное — руководить охотой на крупного зверя. А у девчонки нет опыта, — вздохнула Сиюта. — Да и характер строптивый. Погубит она нас.

Анну промолчала. Она тоже считала, что к власти Лата пришла рано. До должности главы надо дорасти, — хотя бы для того, чтобы понять, что власть — это не только право руководить, но и обязанность нести ответственность.

— Понимаю — у тебя не было выхода, — вновь вздохнула Сиюта. — Через пять дней — охота на носорога. Надеюсь, Лата справится.

И, повернувшись, ушла.

Добыча крупных зверей — мамонта и носорога — при всей своей опасности давала основное: запас копченного мяса и сала на зиму. Через месяц должны были наступить холода и кииты торопились заполнить подземные хранилища. В двух из них уже лежало мясо мамонта. Анну так удачно организовала тогда охоту, что ни один киит не погиб, а двух раненых быстро вылечили. И сейчас Лата должна была сдать свой главный экзамен.

Загонять носорога в выкопанную мужчинами яму — где его потом добивали копьями — должно было все племя. Увидев, как Лата расставила охотников, Анну поняла, что охота может оказаться неудачной. По Латиному замыслу, загонщики должны были перехватить носорога в момент его ухода с водопоя и, окружив с трех сторон, гнать в ловушку. Подобный план был хорош для мамонта, но не для обладающего коварным и непредсказуемым нравом носорога. Сиюта и другие старики попытались втолковать это Лате, но та, отмахнувшись, сказала, что если они такие трусы, то на самые опасные места она поставит молодежь.