Юлька в стране Витасофии (сборник)
Шрифт:
— Ты куда? — схватив сына за ворот рубашки, мама толкнула его в ванную. — Иди умойся: с головы до ног в супе!
— Не надо так! — обернувшись, негодующе вымолвил Родя. — А то дырку в рубашке сделаешь!
Пораженная не замечавшемуся раннее бережному отношению сына к одежде, мама выброшенной на берег рыбкой открыла и закрыла рот, после чего, окончательно смутившись, принялась извиняться за грубое обращение с Родиной рубашкой. Независимо поведя плечом, Родя намочил лицо и руки, вытер их и поспешил к телевизору.
Отдохнув,
Продефилировав по Луначарской улице, мама, имея в голове тайные мысли, а в кошельке — немного денег, завернула в универмаг, где, поведя сама с собой внутреннюю борьбу и проиграв ее, приобрела блузку с заграничной этикеткой.
— Ты зачем такую дорогую блузку покупаешь?! — осуждающе произнесла Полина. — Вот увидишь, папа опять ругаться будет. Лучше бы нам шоколадку взяла: она всего три рубля стоит!
— А мы папе пока ничего не сообщим, ладно? — заискивающе попросила мама. — За это я вас жвачкой и мороженным угощу!
— Мне «Турбо» и эскимо — выскочил почуявший наживу Родион.
— И мне — подхватила довольная заключенным корыстным союзом Поля.
— Конечно, конечно — согласилась на все готовая мама. — Вот только в аптеку зайдем.
Пока мама и Поля горбились в хвосте длинной аптечной очереди, Родя улизнул на улицу и занялся обозреванием окрестностей, постепенно сосредоточив внимание на стоявших внизу, возле покрытых облицовочной плиткой ступенек, двух мужчинах. Разговаривая, мужчины курили сигареты, и Родя с восхищением и завистью наблюдал, как элегантно выдувают они изо рта дым, небрежно стряхивая пепел в разместившуюся рядом урну. Закончив беседу, мужчины пожали друг другу руки, швырнули недокуренные сигареты в урну и разошлись.
Воровато оглянувшись, Родя мгновенно очутился возле урны. Окурков оказалось в ней много и Родя, удивляясь расточительности взрослых, набил оба кармана, после чего, заняв то место, где недавно находились мужчины, сунул один из окурков в рот и, пыхтя и надувая щеки, «закурил», изящно выдувая воображаемый дым в загазованную атмосферу.
Поймав удивленный взгляд прохожего, Родя приосанился, понимая и разделяя восхищение окружающих Родиной особой («Такой маленький, а такой взрослый: курит!»), и принялся высматривать знакомых мальчишек, надеясь приобщить их к потреблению убивающего лошадь, но пасующего перед Родей никотина.
Но откуда взяться счастью и справедливости в мире, построенном на беззаконии злоупотребляющих властью родителей, особенно когда рядом с ними крутятся в роли доносчиков такие противные девчонки, как Полина, подсмотревшая и доложившая маме о Родином вступлении в братство курильщиков. Конечно, Родю мгновенно лишили всех приобретенных благ, одновременно
Эскимо быстро таяло и выпачкало Родину одежду, за что не разбирающаяся в юриспруденции мама отругала Родю, а не пренебрегающую своими функциональными обязанностями эскимосную палочку — пусть бы получше за своим мороженным присматривала! — зато жвачка оказалась вкусной и ко всему прилипала, а катание на американских горках было выше всяких похвал, — поэтому Родя, приведя домой маму и Полину, чувствовал себя в эйфорическом настроении.
— А мама новую блузку себе купила — прямо с порога поспешил он обрадовать отца.
— Как? — оживленное лицо папы мгновенно потухло. — На какие деньги?
Те, что на еду отложили?
— Мне что: хуже всех одетой ходить?! — ринулась в контратаку мама, с досадой поглядывая на болтливого сына. — Ничего, займем. Возьмешь у Галки Малининой: у нее всегда деньги есть.
— Да сколько можно занимать?! — взъярился папа. — И потом: что взял, отдавать нужно!
— Это твои проблемы — сердито отрезала мама. — В конце концов, ты — глава семьи. А я и о себе должна позаботиться: больше некому! Через месяц — академический концерт, мне что на него: голой идти?
Пока родители выясняли: «кто есть кто?», дети оккупировали телевизор, наслаждаясь мультиком «Приключения капитана Врунгеля». Досмотрев фильм, Поля ушла в гости к подружке Люде, а к Роде в огромных сапогах, которые он упорно называл «охотничьи», притопал его ровесник Антон, периодически навещавший живущую на первом этаже свою бабушку.
Устроившись на полу в детской, мальчики достали кубики и занялись возведением многоэтажных домов, то и дело воруя друг у друга дефицитный материал, что отнюдь не способствовало добрососедским отношениям.
Пользуясь положением хозяина («Кто здесь живет? Ты, что ли?!»), Родя все спорные вопросы уверенно разрешал в свою пользу, после чего обидчивый Антон, сопя, как перекипающий чайник, мрачно направлялся в коридор, к «охотничьим» сапогам, угрожая Роде пожизненным отъездом за пределы его территории, — и не желавшему прозябать в пустоте и унынии Родиону приходилось, скрипя зубами и сердцем, хватать Антона за руку и возвращать в детскую, обещая дружбу и всяческие кубиковые привилегии.
Достроив шедевры инженерной мысли, юные архитекторы начали выяснять, чей домик лучше, громогласно отстаивая приоритет собственных усилий. Устав от упрямства соперника, а также от несомненной правоты его доводов, импульсивный Родион, схватив используемую в качестве вешалки палку, принялся ожесточенно разрушать плод своего недавнего титанического труда, после чего, разозлясь на удачливость друга, ударил бывшей вешалкой по его домику.