Юмористические произведения

Тэффи Надежда Александровна

Лунное

Не могу эту ночь провести я с тобой! На свиданье меня месяц звал голубой. Я ему поклялась, обещала прийти. Я с тобой эту ночь не могу провести! Нет, оставь! Не целуй! Долгой лаской не мучь! Посмотри — уж в окно бьет серебряный луч. Только глянет на нас бледный месяца лик — Ненавистен и чужд станешь ты в тот же миг! Подбегу я к окну… Я окно распахну… Свои руки, себя всю к нему протяну… И охватит меня бледный лунный туман, Серебристым кольцом обовьет он мой стан… Он скользнет по плечам, станет кудри ласкать, На ресницах моих поцелуем дрожать… Он откроет душе, как ночному цветку, Невозможной мечты и восторг и тоску. Буду счастье искать я в тревожном, больном Красоты и греха ощущенье двойном, Умирать без конца… До конца замирать, Трепет лунных лучей, как лобзанье, впивать… Так оставь! Не терзай меня тщетной мольбой! Не

могу эту ночь провести я с тобой!

ИЗУМРУД

Реквием любви

Мою хоронили любовь… Как саваном белым тоска Покрыла, обвила ее Жемчужными нитями слез. Отходную долго над ней Измученный разум читал, И долго молилась душа, Покоя прося для нее… Вечная память тебе! Вечная — в сердце моем! И черные думы за ней Процессией траурной шли, Безумное сердце мое Рыдало и билось над ней… Мою схоронили любовь. Забвенье тяжелой плитой Лежит на могиле ее… Тише… Забудьте о ней! Вечная память тебе! Вечная — в сердце моем!

* * *

Как темно сегодня в море, Как печально темно! Словно все земное горе Опустилось на дно… Но не может вздох свободный Разомкнуть моих губ — Я недвижный, я холодный, Неоплаканный труп. Мхом и тиной пестро вышит Мой подводный утес, Влага дышит и колышет Пряди длинных волос… Странной грезою волнуя, Впился в грудь и припал, Словно знак от поцелуя, Темно-алый коралл. Ты не думай, что могила Нашу цепь разорвет! То, что будет, то, что было, В вечном вечно живет! И когда над тусклой бездной Тихо ляжет волна, Заиграет трепет звездный, Залучится луна, Я приду к тебе, я знаю, Не могу не прийти, К моему живому раю Нет другого пути! Я войду в твой сон полночный, И жива, и тепла — Эту силу в час урочный Моя смерть мне дала! На груди твоей найду я (Ты забыл? Ты не знал?) Алый знак от поцелуя, Словно темный коралл. Отдадимся тайной силе В сне безумном твоем… Мы все те же! Мы как были В вечном вечно живем! Не согнут ни смерть, ни горе Страшной цепи звено… Как темно сегодня в море! Как печально темно!

Песня о трех пажах

(С французского)

Три юных пажа покидали Навеки свой берег родной. В глазах у них слезы блистали, И горек был ветер морской. — Люблю белокурые косы! — Так первый, рыдая, сказал.— Уйду в глубину под утесы, Где блещет бушующий вал, Забыть белокурые косы! — Так первый, рыдая, сказал. Промолвил второй без волненья— Я ненависть в сердце таю, И буду я жить для отмщенья И черные очи сгублю! Но третий любил королеву И молча пошел умирать. Не мог он ни ласке, ни гневу Любимое имя предать. Кто любит свою королеву, Тот молча идет умирать!

* * *

Не тронь моих цветов! — Они священны! Провидя темный путь их жертвенной судьбы! Великие жрецы и кроткие рабы Служили им, коленопреклоненны. Сплетешь ли ты венок из этих фьялок! Замученных цветов для радости не рви. Их горький аромат на пиршестве любви Смутит тебя, томителен и жалок… О, царственная скорбь—их увяданье! Забудь лазурный день и солнечную высь, Приди к моим цветам, молитвенно склонись, Земле моей отдай свое лобзанье!

АЛМАЗ

Пчелки

К. Платонову

Мы бедные пчелки, работницы-пчелки! И ночью и днем всё мелькают иголки В измученных наших руках! Мы солнца не видим, мы счастья не знаем, Закончим работу и вновь начинаем С покорной тоскою в сердцах. Был праздник недавно. Чужой. Нас не звали. Но мы потихоньку туда прибежали Взглянуть на веселье других! Гремели оркестры на пышных эстрадах, Кружилися трутни в богатых нарядах, В шитье и камнях дорогих. Мелькало роскошное платье за платьем… И каждый стежок в них был нашим проклятьем И

мукою каждая нить! Мы долго смотрели без вдоха, без слова… Такой красоты и веселья такого Мы были не в силах простить! Чем громче лились ликования звуки — Тем ныли больнее усталые руки, И жить становилось невмочь! Мы видели радость, мы поняли счастье, Беспечности смех, торжество самовластья… Мы долго не спали в ту ночь! В ту ночь до рассвета мелькала иголка: Сшивали мы полосы красного шелка Полотнищем длинным, прямым… Мы сшили кровавое знамя свободы, Мы будем хранить его долгие годы, Но мы не расстанемся с ним! Всё слушаем мы: не забьет ли тревога! Не стукнет ли жданный сигнал у порога!.. Нам чужды и жалость и страх! Мы бедные пчелки, работницы-пчелки, Мы ждем, и покорно мелькают иголки В измученных наших руках…

* * *

Полны таинственных возмездий Мои пути! На небесах былых созвездий Мне не найти… Таит глубин неутоленность Свой властный зов… И не манит меня в бездонность От берегов! Сомкнулось небо с берегами, Как черный щит, И над безмолвными морями Оно молчит… Но верю я в пути завета, Гляжу вперед! Гляжу вперед и жду рассвета, И он придет!.. Пусть небеса мои беззвездны, Молчат моря… Там, где сливаются две бездны, Взойдет заря!

* * *

Засветила я свою лампаду, Опустила занавес окна. Одиноких тайную усладу Для меня открыла тишина. Я не внемлю шуму городскому, Стонам жизни, вскрикам суеты, Я по шелку бледно-голубому Вышиваю белые цветы. Шью ли я для брачного алькова Мой волшебный, радостный узор? Или он надгробного покрова Изукрасит траурный убор?… Иль жрецу грядущей новой веры Облечет неведомый обряд? Иль в утеху царственной гетеры Расцветит заманчивый наряд… Иль на буйном празднике свободы Возликует в яркости знамен?.. Иль, завесив сумрачные своды, В пышных складках скроет черный трон? В откровенье новому Синаю Обовьет ли новую скрижаль?.. Я не знаю, ничего не знаю — Что мне страшно и чего мне жаль! Волей чуждой, доброю иль злою, Для венка бессмертной красоты Зацветайте под моей иглою, Зацветайте, белые цветы!

* * *

Нас окружила мгла могильными стенами, Сомкнула ночь зловещие уста, И бледная любовь стояла между нами В одежде призрачной, туманна и чиста. Поникли розы, робостью томимы, Меж брачных мирт чернеющей листвы, И — шестикрылые земные серафимы — Молчали лилии, холодны и мертвы, Нас истомила мгла мучительными снами, Нам жертвенных костров забрезжили огни… И проклял ты Ее, стоящую меж нами, И ты сказал: распни Ее! распни! К позорному кресту мы Ей прибили руки, Ты для Нее терновый сплел венец… И радовали нас Ее земные муки, И опьянил Ее земной конец! Но, искупленья чудо совершая, На землю пала жертвенная кровь… И вновь воспрянула бессмертная, живая, Любовь единая, воскресшая любовь! Раздвинулась небес тяжелая завеса, И вспыхнули светил златые алтари… Свершалася для нас таинственная месса В надмирной высоте негаснущей зари. Молилася земля, и радостные слезы Блистали в облаках, блаженны и легки… И тихо в темный мирт ввиваться стали розы, Сплетаяся для нас в венчальные венки! И радость та была прекрасна и желанна, В Единый Свет сливая дух и плоть… И лилии вокруг воскликнули: Осанна! Благословенна Жизнь! Благословен Господь!

Гульда

На кривеньких ножках заморыши-детки! Вялый одуванчик у пыльного пня! И старая птица, ослепшая в клетке! Я скажу! Я знаю! Слушайте меня! В сафировой башне златого чертога Королевна Гульда, потупивши взор, К подножью престола для Господа Бога Вышивает счастья рубинный узор. Ей служат покорно семь черных оленей, Изумрудным оком поводят, храпят, Бьют оземь копытом и ждут повелений, Ждут, куда укажет потупленный взгляд. Вот взглянет — и мчатся в поля и долины. К нам, к слепым, к убогим, на горе и страх! И топчут и колют, и рдеют рубины — Капли кроткой крови на длинных рогах… Заморыши-детки! Нас много! Нас много, Отданных на муки, на смерть и позор, Чтоб вышила счастья к подножию Бога Королевна Гульда рубинный узор!