(Навеяно в одну из тех летних ночей, кои наполнены бывают проклятым писком прорвавшихся сквозь оконную сетку крылатых разбойников)
Сколь безрассудно, с жёсткостью и смелоТобой, природа, помыкают человеки!И мучиться б тебе неотомщённой веки,Когда б придумать комара ты не сумела!Комар из твари всей досадней и наглее!Во мраке ночи писком измотает он,Долой уж прогнан с глаз блаженный сон:В пижаме мученик лесного волка злее!..Уж полночь минет… Мироздания венецВсё машет газетёнкой бестолково.«Известьями» мечтает наглеца такогоПрибить, бессоннице в миг положив конец!Но тщетно… Подлетая к носу, к уху,Всё дразнится бесёнок насекомый!Страдалец шепчет страстно лексикон знакомый,Что
мне грех взять и повторить – не хватит духу…Ему давно пора бы прекратить бросатьсяС размаху бить по стенам, лампой освещённым…Но знает: чтоб потомству быть взращённым,Должна мамаша будущая крови насосаться!Как демон Носферату, чей союзник – тень,Она поужинает под покровом ночи.С утра укушенная пятка станет оченьЧесаться, жизнь отравляя целый день!Господь в суровое нам наказанье тутДвукрылый легион развёл в болотах.Пусть вывод этот мой и рассмешит кого-то,В нём убеждаюсь вновь под нестерпимый зуд!О мать-природа! К разным ядовитым гадамЯ злобы не питаю. Хоть они опасны,Однако сами к нам не лезут понапрасну.А комаров я истребить была бы рада!
Ода Печени
Коль будет всем угодно,За дружескою встречейЯ тост сей новогоднийХочу поднять за Печень!Шампанским, водкой, пивомВесь организм калечим…Но держится на дивоОдна лишь только Печень!Всяк орган за такоеПошлёт тебя далече,Но сможет, будь спокоен,Остаться верной Печень!И хоть одной десятойЖива осталась Печень,Назло судьбе проклятойЕй праздник обеспечен!С утра болит всяк орган,О радости нет речи…И бодро «Гутен морген!»Нам скажет только Печень!
Владимир Костыгин
Спокоен я, и волей бога
Спокоен я, и волей бога.Пишу письмо в «Сатирикон».Нахальным всегда можно много.Был бы в желаниях порог.Пишу, смеюсь, а надо плакать.Благ все хотят и шквал чудес.Рожать не хочет нынче Маха,Иван с Иванко валят лес.Смешно, смеюсь, а надо плакать.Пиджачный «генеральский» строй.Гражданских жизнью умудрённых.Нашли в Лефортово покой.Взглянул на небо, улыбнулся.В кармане дырка, нет монет.Таджик с метлой вдруг обернулся.Един для нас для всех рассвет.Смеюсь, и как мне не смеяться.В вечерней, странной полутьмеНе те вдруг двери отворятся.Король-то гол, он не в себе.Ведь чёрный кот и тот смеётся,Когда достойный человекВ проулке молча развернётсяИ виден только блеск штиблет.Течёт рекою наше время.Как прежде, тянет горизонт.И вновь есть место искушению,А грёзам рад и вдохновлён.
Сания Кочнева
Злая шутка
Силикатный кирпич,На нём коробка обувная —Всё на асфальте.Разве проходящий не забьётПо коробке пенальти?Кто положил кирпич,Чья ж подстава?Кирпич, пожалуй, уцелеет,Ударивший ногой по коробке,Конечно же, пожалеет.Он, бедолага, стукнет – непременно,Как и любой другой, обыкновенно.Что будет дальше, понимает всякий:Шутка злая – смысл не двоякий.Другая шутка – армейская шутка,Мною написана по рассказу отца:Убирать стул на миг с него встающего,Скажем, на собрании – шутка злющая.Удар пришёлся при падении бойцаОстрой гранью в район виска.Глупость
«шутника» у сослуживцаЖизнь отняла.Кто-то скажет, что всё, что произошло,Было по неосторожности.Впредь пусть ваш затейник мозг включает:В ходе событий падение страхует,Соблюдая меры предосторожности.Задумайтесь хоть на минутку, друзья!То, что доставляет людям боль,Если серьёзно, шуткой точно назвать нельзя.Ещё хочу добавить я, что роли клоуна или шутаВсё же не для слабого, так скажем, ума.
Чайник
Вот какая засела в меня бестия —Боюсь в боку допустить я отверстия.Стану, как старый чайник,В пространство пар пускать,А моя задача – чай к столу подать.Без меня, конечно, справятся —Баранкой не подавятся.Ремонтировать меня не станут —Чайник новенький достанут.Они богатые – чайники пузатые,Я же старенький, весь зелёный,Местами обожжённый —Моя участь будет решена,Но не выкинут меня пока.Хозяин мой фантазий не лишён,В мою защиту скажет: «Ещё послужит он!»Вот стою я на плите и гадаю —Послужить подольше я им мечтаю.Они же за столом ведут пустые разговоры,Будто что-то решают их эти споры.Своих хозяев я всё же люблю,Лишь про себя слегка их журю.Об меня частенько они с мороза пальцы грели,Объяв ладонями мои бока, я думаю, они меняЛюбя жалели.Беспокойство меня никогда не тронет,И я ведь чувствую тепло от их ладоней.Я просто чайник – предмет неодушевлённый,Но всё ж по-своему я в этот мир влюблённый.Шаги хозяев мысленно я измеряю,Их приближение с трепетом я ожидаю.Лишь в детских сказках предметы оживают,Не зря же детей все ангелами называют.Но всё ж на взрослых я уповаю,Своими хозяевами я их называю.Им мы служим молча, как они полагают,Но чаёк горячий всё ж уважают.Наш им голос одно мгновение —Воды в нас бурное кипение.Обидно, однако ж, бывает,Что чайником того называют,Кто в тему враз не въезжает.Если я дальше это стихотворение продолжу,То боюсь, что в глазах читателей я себя уничтожу.
Ирина Кузина
Всё свое носи с собой…
…Это был новый, особенно разрушительный вирус: неутолимая жажда Власти и Денег. Его так и назвали: смертельный вирус ВД. Новоиспечённые богачи и их потомки, не знающие, что такое жизненные трудности и их (не за чужой счёт) преодоление, удовлетворённость от хорошо сделанного дела, и тем более не подозревающие о радости творчества, посходили с ума.
Каждый денежный мешок безумно стремился стать самым богатым, самым могущественным, наконец, единственным правителем на земле. Оказалось, чтобы править людьми единолично, придётся избавиться от немалой части человечества… Для блага оставшихся, разумеется!
Недействительными стали все прежние правила. Отмирали Законы, выработанные с таким трудом человеческим сообществом на протяжении всей его истории.
Не говоря уже о нравственных заповедях. Вернее, они применялись, только наоборот: убий, укради и т. д. во имя ВД.
Сначала уничтожались документы, техника, склады, лаборатории… Потом офисы, машины, самолёты… В азарте очень скоро перешли на людей…
Сначала это были особо неугодные личности. Потом – члены их семей. Вскоре уже без разбору – старики, старухи, дети и беременные женщины… Все, кто попадал под горячую руку… Вот уже и до своих дело дошло. А впрочем, что значит свои люди, если речь о своих Деньгах и своей Власти?!
Дальше больше – уничтожались целые коллективы, сочувствующие сопернику. Кварталы, в которых его могли знать и помнить. Городки, города… И, наоборот, покупались на корню партии, потом правительства. Наконец, не осталось ни одного государства, независимого от Власти и Денег.
Денег тех, кто говорил себе: «Это только на время, пока не уничтожу всех, кто вредит моему плану осчастливить человечество самым справедливым порядком, до которого никто до сих пор не способен был додуматься! И не куплю остальных!»
И каждый свято в это верил…
Всё изменилось в одно мгновение! Очевидно, деньги больше не могли вмещать в себя беспредельное зло… Сначала стали дурно пахнуть купюры. Не в переносном, а в самом что ни на есть прямом смысле. Затем, словно скорпионы, они стали жалить тех, кто жаждал ими завладеть. Из сейфов потекла густая человеческая кровь, а о металлические стены бились с ужасающим грохотом человеческие кости. Принтеры вместо денежных купюр печатали черепа со скрещенными костями. Компьютеры в банках дымились, как печи в концентрационных лагерях.
Крупные хранилища денег взрывались от накопленной ими негативной энергии. Кредитные карточки били владельцев током невообразимой частоты.
Богачи сходили с ума. Но уже не от шелеста купюр и вида длинной цепочки нулей в конце сумм, обозначающих их состояние. А оттого, что, как только они засыпали, в ушах раздавался такой стон, такие рыдания и душераздирающие крики, что у них волосы на всём теле вставали дыбом! И время от времени всё перекрывал вой сирены такой силы, что глаза вылезали из орбит.