Юная жена

Бэнкс Майя

В глазах Эвелин загорелись веселые искорки. Она попробовала шевельнуться. Он завернул ее так, что она даже не могла пошевелить рукой, а не то что идти в замок.

Грэм обернулся на своего жеребца, понимая, что так быстрее всего можно вернуться домой, но, заметив панику в глазах Эвелин, отказался от этой мысли. Ее отец не солгал. Поездка верхом приводила Эвелин в ужас.

Грэм взял ее лицо в ладони и прошептал:

— Эвелин, я не заставлю тебя делать то, чего ты боишься.

Она расслабилась и щекой

прижалась к его ладони. Потом слегка повернула голову и поцеловала его ладонь. Такой простой жест нашел путь к его сердцу.

Подхватив Эвелин на руки, Грэм зашагал к дому. Идти было недалеко, но ему нравилось нести ее на руках. В этом чувствовалось что-то естественное — казалось, так и должно быть.

Эвелин, как будто соглашаясь с его ощущением, прижалась к нему и спрятала лицо у него на груди.

Свистнув своему коню, Грэм направился к небольшой рощице, заслонявшей укромное местечко, где Эвелин решила устроить купание. Здесь он увидел Рори с поникшей головой. Приблизившись к сестре, Грэм понял, что та задремала. В отдалении, сидя верхом, два его воина болтали о чем-то.

Он едва не расхохотался. Очевидно, Рори должна была стеречь Эвелин, но заснула на посту. По крайней мере его люди охраняли его сестру, но Эвелин могла утонуть, а они бы этого так и не узнали. Но разумеется, Грэм не желал, чтобы они наблюдали, как она купается обнаженной.

— Рори! — позвал он.

Его сестра вскинулась и огляделась вокруг. Наткнувшись взглядом на брата и увидев, что он держит на руках Эвелин, она быстро вскочила.

— Что случилось?! — воскликнула Рори.

— Ничего страшного, — спокойно ответил Грэм. — Беги вперед и разожги камин в моих покоях. Приготовь для нее какую-нибудь одежду и положи покрывало с кровати возле очага, чтобы оно согрелось. И прикажи одному из солдат сходить за одеждой Эвелин.

Рори нахмурилась и собралась было поспорить, но Грэм посмотрел на нее грозным взглядом, не обещавшим ничего хорошего.

— Иди! — приказал он, и Рори припустила бегом по лугу к сторожевым башням.

Глава 19

Чувствуя полное удовлетворение, Эвелин блаженно вздохнула. Грэм на руках нес ее к замку. Она не открывала глаза, решив, что не позволит ничему разрушить очарование этой минуты — ни злобным взглядам местных женщин, ни недобрым словам, ни оскорблениям.

Грэм внес ее в дом, поднялся по лестнице, и только в коридоре верхнего этажа Эвелин открыла глаза.

В комнате Рори подбрасывала дрова в камин. Увидев Грэма, она поднялась с колен и указала на кровать.

— Я приготовила платье, чтобы ей переодеться. А вот нагретое покрывало. Все как ты просил.

Эвелин не оборачивалась, а потому видела губы Грэма и поняла его ответ, но почему-то он прогрохотал из его груди. Она чувствовала вибрации не только

в ушах, но и всей кожей. Ей понравились звук и ощущение от его голоса и вдруг страшно захотелось, чтобы к ней вернулся слух, чтобы она могла слышать, как он говорит. Наверняка у него самый прекрасный голос в мире, иначе почему ей так нравятся эти вибрации в ушах?

Рори быстро взглянула на Эвелин, сделала ей знак, должно быть, означавший «выкручивайся как знаешь», и вышла из комнаты. Эвелин это не огорчило. Ей нравилось быть с мужем наедине, когда он разговаривает только с ней и вокруг нет никого, кто мог бы помешать или облить ее элем.

Мысль, что Грэм — ее муж, все больше привлекала Эвелин, вот если бы только они сумели преодолеть трудности, порожденные ее собственным обманом! Она понимала, что рано или поздно придется все ему рассказать, но когда? А вдруг это признание отнимет у нее ту нежность, которую он сейчас к ней испытывает? Или его нежность вообще порождена только тем, что она женщина, достойная лишь сострадания?

Ей стало страшно. У них все может получиться прекрасно, а может — очень и очень плохо. Если правда станет известна, защита, которой она пользовалась, пока ее считали дурочкой, навсегда испарится.

Грэм усадил ее перед огнем и поднял меховое покрывало, которое Рори расстелила, чтобы согрелось. Эвелин смотрела на Грэма не отрываясь — не хотела пропустить ни одного его слова.

— Я буду держать мех, а ты сними мокрое покрывало и завернись в теплое. Оденешься, когда высохнешь и согреешься.

По лицу Грэма Эвелин видела, что он смущен. Ей стало любопытно. Может, он не смотрит на нее как на женщину? Нет, причина в другом, ведь он целовал ее. И реагировал на нее так, как мужчина реагирует на женщину. Эвелин видела, как целуются родители. Видела, как страстно обнимаются другие пары в их клане. То, что было между ней и Грэмом, потрясло Эвелин до глубины души.

Может быть, он не хочет видеть в ней женщину? Не хочет, чтобы она была его женой? Тут даже нет никаких «может быть». Все знают, что Грэм не хотел жениться, и скорее всего его мнение не изменилось.

Но ведь им обоим не дали возможности выбирать. На взгляд Эвелин, следовало смириться и попытаться извлечь пользу даже из такого положения. Ей нравился Грэм. Чем больше времени она проводила в его обществе, тем больше симпатии и даже уважения он у нее вызывал.

Грэм был добрым, старался проявлять понимание. Человек, который способен так относиться к дочери своего злейшего врага, не может быть негодяем.

Эвелин выпустила из рук влажное покрывало, и Грэм поспешно прижал к ней нагретую меховую накидку. Она улыбнулась, подоткнула мех под мышками и, обернутая, села на скамейку. Потом похлопала ладонью рядом с собой, надеясь, что он тоже сядет и высушится у огня.