Юнга
Шрифт:
– Что?! – закипела от возмущения нахальная девица. – Да я… да я… да я на вас воспитателю пожалуюсь! Нет! Директору!
– Его еще нет, – равнодушно парировал отчаянно зевающий Витька. – Кстати, как и воспитателей.
– Они вернутся!
– И что ты им скажешь? Мол, заходила в дортуар мальчиков, что благовоспитанной барышне делать никак не полагается? – съязвил Ким, явно кого-то передразнивая.
– Ну и валяйтесь! – обиделась Фима. – Я скажу, что вы есть не хотите и завтрак на вас можно не оставлять!
– Только попробуй! – забеспокоился мальчишка, но было поздно, ибо порядком
– Давай вставать, – мрачно буркнул он товарищу – Не то и впрямь без завтрака останемся.
– Давай, – не без сожаления в голосе отозвался Март и, соскочив с узкой койки, принялся натягивать на себя одежду.
Сон, который он так и не досмотрел, был невообразимо прекрасен, но столь же нелеп. Какие, скажите на милость, могут быть воздушные фрегаты, да еще и в Российской империи? Право же, чушь какая-то! Хотя, если подумать, то ничуть не большая, чем погибнуть, а потом возродиться в теле своей копии в прошлом.
То, что вокруг прошлое, Март понял сразу. Во-первых, вместо пластиковых стеклопакетов в окнах зданий были деревянные рамы с самыми настоящими стеклами, причем некоторые из них были составлены из двух задвинутых друг на друга половин. Последний раз он такое видел в далеком детстве, когда стекольщику не хватало материала, и он составлял сшибки из кусочков. Во-вторых, и на кухарке, и на Фимке были длинные, до середины икры, платья. И если на взрослой женщине такой подол смотрелся более или менее уместно, то на девочке-подростке, да еще и кореянке, это было явной архаикой. Ну и, в-третьих, конечно, мебель. Довольно грубая, но при этом даже на вид прочная, она была изготовлена целиком из дерева без всяких там ДСП или МДФ [7] . Даже фанеры толком не видно. Оставалось понять, в какие именно годы его занесло. Память реципиента подсказывала, что в самое начало сороковых, но мозг отказывался верить, как и в существование воздушных кораблей.
7
ДСП – древесно-стружечная плита. МДФ – Medium Density Fibreboard. В принципе, почти то же самое, только ламинированное.
На завтрак они с Витькой почти не опоздали, и неодобрительно покачавшая головой подавальщица выделила им по куску ноздреватого серого хлеба с кругляшом ярко-желтого сливочного масла, а также по жестяной кружке круто заваренного чая. Вчера вечером Март был слишком уставшим и голодным, чтобы ощутить вкус пищи, но сегодня он просто упивался ароматом свежей выпечки и вкусом настоящего коровьего масла.
Судя по всему, изготовители продуктов еще не догадывались о существовании разрыхлителей, ароматических добавок и искусственных жиров, а потому все было совершенно натуральным и при этом невообразимо вкусным. А чай… это была просто симфония!
– Что с тобой? – пихнул его в бок мгновенно справившийся со своей порцией Ким.
– Все нормально, не парься, – пробухтел с набитым ртом Март.
– Чего париться-то? – явно не понял его приятель. – Банный день у нас в субботу, а сегодня,
– Вахрамеев, Ким! – строгим голосом окликнула их Фимка.
– Чего еще?
– Не вздумайте никуда сбегать! По крайней мере, до приезда господина Воронина.
– И в мыслях не было! – состроил постную физиономию Витька.
– То-то же! – прищурилась ни на грош не поверившая ему девушка.
Вообще, всякое утро в приюте должно было начинаться с общей молитвы. Но отец Василий, служивший не только духовным наставником молодежи, но и преподавателем словесности и русского языка, уехал вместе с директором. Так что следить за религиозным воспитанием подрастающего поколения было некому, кроме дворника Михалыча. Тот же, как обычно, ограничился тем, что пообещал благословить розгой всякого, кто забудет о Божьих заповедях и плохо подметет выложенные плоскими камнями дорожки и плац.
Вот этим воспитанники и были заняты почти до самого обеда, совпавшего с возвращением в их богоугодное заведение господина Воронина. В этот момент Март окончательно убедился в том, что они оказались в прошлом. Потому что пикап, на котором приехали отец Василий и директор, выглядел, скажем так, весьма древним агрегатом.
– Чада мои, – громко выкрикнул священник, – пособите разгрузить продукты.
Надо сказать, что иеромонах отец Василий выглядел в своей кожаной безрукавке поверх подрясника весьма импозантно, чтобы не сказать по-хипстерски. По идее, он должен был замаливать свои никому не ведомые грехи в тиши монастыря, но приходских священников на Дальнем Востоке не хватало, и он нашел свое служение в приюте.
Воспитанники его любили, а потому сразу же откликнулись на зов. Тем паче что, помогая батюшке, всегда можно было рассчитывать на благодарность. Вот и сейчас, стоило им помочь разгрузить несколько мешков с крупами и мукой, а также ящик консервов, как отец Василий вытащил коробку печенья и щедро наделил добровольных помощников вкусняшками. К слову сказать, все тяжелые грузы он перенес сам, а мальчишки только подтаскивали их к борту грузовичка.
– Балуете вы их, отче! – с укоризной заметила тетя Маша.
– Кто же их еще побалует-то, – вздохнул иеромонах. – Вот вернут меня в обитель, тогда уж…
Что будет тогда, он никогда не говорил, но всем и так было ясно, что никак не менее чем катастрофа.
– Мартемьян, сын мой, поди сюда, – подозвал он одного из своих помощников.
– Да, батюшка, – кротко отозвался парень.
– А где крест? – заметил отсутствие на шее гайтана священник.
– Потерял, – зачем-то соврал Март.
– Нехорошо сие, – нахмурился отец Василий. – Надобно непременно сыскать!
– Найду, батюшка.
– А не найдешь, так приди ко мне, я тебе другой дам, – со значением в голосе добавил поп. – Православный!
Несмотря на то что примирение с древнеправославной церковью состоялось более двадцати лет назад и их кресты с иконами считались вполне благодатными, священники РПЦ все еще немного подозрительно относились к бывшим раскольникам. Что, впрочем, совершенно не мешало им выступать единым фронтом против местных сектантов и язычников.
– Нет, я свой найду, – непонятно зачем возразил Марик.