Юнги с Урала
Шрифт:
И все же командование приняло решение: попытаться провести корабли этим, единственно возможным путем.
На помощь морякам пришли саперные части фронта, которым предстояло разобрать множество деревянных и остатки трех взорванных противником при отступлении бетонных мостов.
Впереди, очищая фарватер Тиссы от мин, до Стари Бачея прошли катера-тральщики. На одном из них рулевым мой сослуживец по Школе юнг Юра Татарников. Корабли его бригады траления обеспечивали крупные операции советских войск в Румынии, Болгарии, Югославии и теперь вместе с нами шли на освобождение Венгрии, Чехословакии и Австрии. КТЩ-700, на котором служил Юра, как и другие корабли бригады, часто под огнем врага проводил наши бронекатера в район боевых действий. В одной из схваток с врагом юнга взрывной
Вслед за тральщиками в этот беспримерный за годы войны поход вышли бронекатера.
В первый день переход шел сравнительно благополучно. Но уже на вторые сутки под днищами кораблей зашуршал грунт. Катера поползли на брюхе. Их винты взбивали уже не воду, а донный ил. И чем дальше по каналу, тем хуже.
Командир отряда старший лейтенант Бирюк отдал приказ заглушить моторы и тащить бронекатера волоком. От головного корабля на оба берега были заведены концы, и матросы потащили бронекатер бурлацким способом. То же было проделано и с остальными катерами.
Едва успели преодолеть это мелководье, как на пути бронекатеров оказались бетонные глыбы-обломки железнодорожного моста, обрушившегося вместе с тяжелым немецким танком.
Саперы заложили толовые заряды. Прогремело несколько взрывов, и мы взялись за расчистку русла. Почти целый день с помощью тросов вытаскивали остатки железобетонного моста. Танк, глубоко увязший в илистом грунте, оттащить в сторону удалось лишь с помощью тягача.
Много хлопот доставили и часто встречавшиеся мелкие мосты. Некоторые из них проходили, опустив мачты, сняв пулеметные башни. Другие, особенно низкие, приходилось разбирать.
Один из них стоял на множестве забитых в дно канала толстых свай. Забравшись по пояс в воду, мы с Колей Москаленко пытались сваи срубить — не получилось, спилить тоже не смогли. Пришлось раскачивать и выдергивать с помощью тросов.
В один из дней морякам пришлось разобрать пять мостов. Несмотря на помощь югославского населения, за день прошли лишь километров двадцать.
С приближением к Бездану канал стал еще мельче и уже. Катера едва протискивались между его берегов. Песок, ил засоряли помпы и магистрали водяного охлаждения.
Поступил приказ идти с большим креном то на тот, то на другой борт. Создавали крен на левый борт — катер шел на правом моторе, а мотористы тем временем очищали от грязи систему охлаждения левого. И наоборот. Так и шли, переваливаясь с борта на борт.
На шестой день поход был завершен. Бронекатера вышли на простор дунайских вод. Дорога к столице Венгрии — Будапешту — была открыта.
На будапештском направлении
Не прошло и часа после трудного перехода по каналу, как получили приказ — взять десант пехоты и высадить его севернее Баи. Кораблями огневой поддержки с десантом и прикрытием командовал командир Керченской бригады Державин, умный, волевой офицер, еще на Черном море снискавший почет и уважение моряков. Это был первый десант дунайцев на будапештском направлении. Высадку его провели успешно. К сожалению, как псе это проходило, я не видел — нес радиовахту. Шли радиограммы от командующего флотилией, командный пункт которого и оперативная группа штаба сначала были развернуты в районе Новисада, потом в ходе боевых действий переместились в район Дуиапентеля и Бая, а ще позже в Турпу-Северин. Летели сообщения из 1-й и 2-й бригад речных кораблей, с берегового отряда сопровождения, 83-й отдельной бригады морской пехоты. Где-то в районе расположения командного пункта командующего находилась газета флотилии «Дунаец», в редакцию которой приезжавшие корреспонденты передавали сообщения о действиях боевых кораблей.
Отдельные радиограммы, полученные из штаба флотилии, тут яге доводились до всего личного состава. В свяли с переходом боевых действий на территорию союзников фашистской Германии — Румынии и Болгарии — и освобождением от оккупантов дружественной Югославии все большее значение приобретало интернациональное воспитание моряков в духе боевого содружества
Немцы западнее Будапешта снова и снова пытались столкнуть войска 3-го Украинского фронта в Дунай. Одновременно шел штурм города. Почти вся левобережная часть его, Пешт, была уже в наших руках. Но в Буде, правобережной части столицы, где на крутой горе над Дунаем высились дворцы венгерских королей и стояла старинная цитадель, враг продолжал сопротивляться. Одолеть его там было трудно. Гитлеровцы укрылись за массивными крепостными стенами, в подземельях.
В ледовых условиях
В этой обстановке наша задача заключалась в переброске войск, боеприпасов и техники с левого берега Дуная на правый, где наши сухопутные войска вели ожесточенные бои. Противник делал все возможное, чтобы сорвать работу переправ. По нескольку раз в сутки над нами появлялись бомбардировщики. Вода возле катеров и паромов от взрывов буквально кипела.
Фашистские самолеты встречались плотным огнем. Трассы армейских зенитных пулеметов смыкались с трассами пулеметов катеров. Чтобы подорвать налаженные саперами понтонные мосты, немцы пускали по течению плавучие мины. Но и эти расчеты гитлеровцев не оправдались: моряки-катерники поставили выше каждого моста плавучие заграждения из бревен — боны. Стоило мине натолкнуться на бон, как мы тут же на шлюпках отправлялись на ее подрыв.
В своем обращении к морякам-дунайцам Военный совет флотилии в одной из листовок в те дни призывал:
«Товарищи катерники! Работой на переправах приумножайте славу Советского Военно-Морского Флота! Выше порядок, организованность и дисциплину, работайте так же самоотверженно, как работает экипаж офицера Меньшикова.
Для моряка-дунайца переправа — это фронт. Мы обеспечиваем русских богатырей-воинов, штурмующих кварталы Будапешта, снарядами, бомбами, орудиями и танками».
О боевых действиях команды бронекатера № 434, воз-лавляемой коммунистом лейтенантом Меньшиковым, я уже знал. И не только знал, но и, как агитатор, рассказывал матросам. В напряженные дни боев 3-го Украинского фронта с немецко-фашистскими войсками, прорвавшимися к правому берегу на участке Дунапентеля и Адони, она за трое суток сделала 85 рейсов. Все это время командир бессменно управлял кораблем. Так же самоотверженно трудились моряки катера Героя Советского Союза старшего лейтенанта Полякова, работавшие па переправе подряд 5 суток. На том и другом катере были мои друзья, юнги. Их теперь на кораблях становилось все больше и больше. К юнгам первого набора прибавились выпускники второго. Работы и места для подвигов хватало всем.
Во время одного из рейсов на катере Полякова льдом резало руль, и он потерял управление. Тогда главный гаршина Кнутарев и его дублер юнга быстро спустились воду и поставили запасной руль. Паром с боепрппаса-н к правому берегу был доставлен своевременно. Об том и других героических подвигах моряков мы, комсомольские активисты, по поручению комсорга дивизиона орденоносца матроса Александра Решетова, пришедшего в часть еще в 1943 году на Азовском море, рассказывали морякам своих кораблей в короткие минуты отдыха, иногда выдававшиеся во время погрузок и разгрузок паромов. Но таких свободных минут было немного. Работать приходилось в тяжелых ледовых условиях до 20 часов в сутки. Река уже замерзла. Образовались массивы битого льда толщиной до двадцати и более сантиметров. Штормовые ветры и сильное течение сносили корабли вниз. После о тех нелегких днях мне напоминали оставшиеся в памяти строки из стихотворения «Сквозь льды», напечатанного в «Дунайце» :
...Тяжел твой труд, моряк, на переправе!
Зато и славен, и почетен он,
И Родиной достойно оценен,
Как подвиг ратный, подвиг величавый...
Переброска войск, техники, боеприпасов шла под почти не прекращавшимся огнем противника. Припомнился случай, когда от удара снаряда в радиорубку неожиданно хлынула вода. Оказалось, разошелся шов корпуса. Пробоину зацементировали на ходу.
В другой раз бронекатер с минами и пехотинцами на борту уже подходил к правому берегу.