«Юнкерс-87». Stuka в бою
Шрифт:
Вся сталинградская земля как-то взъерошилась и почернела. Казалось, чудовищный ураган ворвался в этот город, поднял его на воздух и обрушил осколки зданий на площади и улицы. Воздух сделался горячим, едким, горьким. Дышать было очень трудно.
Стоял невообразимый шум, надрывавший слух адской дисгармонией самых разнообразных звуков. Визг летящих с высоты бомб смешивался с гулом взрывов, скрежетом и лязгом рушащихся построек, потрескиванием бушевавшего огня. В этом хаосе звуков отчетливо выделялись стоны и проклятия гибнущих, плач и призывы о помощи детей, рыдания женщин. Сердце сжималось от сострадания к невинным жертвам фашистского людоедства, ум не мирился с невозможностью предотвратить мучения сотен мирных людей, особенно детей".
Разумеется,
Ганс-Ульрих Рудель, принимавший участие в этих боях, вспоминал впоследствии:
"Ожесточенные бои вспыхивают за городские кварталы, за каждый погреб, за кусок фабричной стены. Мы должны сбрасывать наши бомбы чрезвычайно аккуратно, потому что наши собственные солдаты находятся всего в нескольких метрах, в другом погребе или за обломками соседней стены. На наших фотокартах города различим каждый дом. Цель каждого пилота точно помечена красной стрелкой. Мы летим с картой в руках, нам запрещено сбрасывать бомбы, прежде чем мы наверняка опознаем цель и определим точное положение своих войск. (…)
Все западная часть города сейчас находится в немецких руках, только в меньшей восточной части, на самом берегу Волги, еще остались очаги русского сопротивления и здесь идут яростные атаки. Часто русские зенитные орудия замолкают к обеду, возможно, потому, что они уже израсходовали все боеприпасы, которые им подвезли из-за реки прошлой ночью. На другом берегу Волги советские истребители взлетают с нескольких аэродромов и пытаются ослабить наши атаки на русскую часть Сталинграда. Они редко преследуют нас над нашими позициями и обычно поворачивают обратно, как только под ними уже нет их собственных войск. Наш аэродром находится рядом с городом, и когда мы летим в строю, то должны сделать один или два круга, чтобы набрать определенную высоту. Этого достаточно для советской воздушной разведки, чтобы предупредить зенитчиков. Судя по тому, как идет дело, мне не нравится мысль о том, чтобы отлучиться даже на один час, слишком многое стоит на кону, мы чувствуем это инстинктивно. На этот раз я нахожусь на грани физического срыва, но если они решат, что я болен, это будет означать потерю моего подразделения, и этот страх придает мне новые силы. После двух недель, во время которых я чувствую себя скорее в Гадесе, подземном царстве теней, чем на земле, я постепенно восстанавливаю силы. Между делом мы наведываемся в сектор севернее города, где линия фронта пересекает Дон. Несколько раз мы атакуем цели рядом с Бекетовом. Здесь зенитки ведут особенно сильный огонь, выполнить задание очень трудно. Согласно показаниям захваченных в плен русских, эти зенитные орудия обслуживаются исключительно женщинами. Когда мы собираемся на дневные вылеты в этот сектор, наши экипажи всегда говорят: "У нас сегодня свидание с этими девушками-зенитчицами". Это ни в коем случае не звучит пренебрежительно, по крайней мере для тех, кто уже летал в этот сектор и знает, как точно они стреляют.
Мы регулярно бомбим мосты через Дон к северу от города. Самый большой из них находится рядом со станицей Клетская, и этот плацдарм на западном берегу Дона особенно бдительно защищают зенитки. Пленные рассказывают нам, что здесь находится штаб. Плацдарм постоянно расширяется, и каждый день Советы перебрасывают сюда все больше людей и снаряжения. Наши атаки на мосты замедляют прибытие этих подкреплений, но они способны быстро восстанавливать их с помощью понтонов, так что вскоре переправа через реку возобновляется".
В
19 ноября началось контрнаступление под Сталинградом — переломное сражение Второй мировой войны. Прорвав фронт северо-западнее и южнее города, советские войска сомкнули клещи в тылу 6-й армии. В котле окружения оказалась и 2-я эскадра пикирующих бомбардировщиков, которая пыталась вылетами против наступающих войск сорвать намечавшееся окружение. Однако справиться с этой задачей "Штуки" так и не смогли, особенно учитывая противодействие значительно усилившейся советской истребительной авиации. Они несли серьезные потери — например, командир 1-й группы 2-й эскадры Бруно Диллей был в течение зимы сбит трижды и лишь чудом остался жив и не попал в плен. Однако так везло не всем. Постепенно группы 2-й эскадры были выведены из котла, поскольку для них элементарно не было горючего и боеприпасов.
Базировавшиеся в районе Морозовской "Штуки" активно поддерживали танковую группировку Гота, подавляя наспех выстроенную западнее Сталинграда оборону советских войск. Однако вскоре охотники сами оказались в положении добычи. Аэродромы 2-й эскадры пикирующих бомбардировщиков находились в полосе советского наступления, начавшегося в середине декабря на Дону и грозившего отрезать весь южный фланг германского Восточного фронта. На аэродроме Калач советские танкисты захватили 15 совершенно исправных "Дор". Рудель вспоминал об этих днях:
"Январь проходит быстро, и, прежде чем перебазироваться в Шахты, мы временно размещаем нашу штаб-квартиру в Тацинской. Мы вылетаем отсюда в основном против тех вражеских сил, которые угрожают району Донца. Для боевых вылетов дальше к северу моя эскадрилья использует аэродром в Ворошиловграде. Отсюда недалеко до Донца, легче бороться против возможных попыток противника организовать переправу. Из-за непрекращающихся вылетов и сильных боев со времен Сталинграда резко падает число самолетов, которое мы способны поднять в воздух за день. Во всей эскадрилье самолетов достаточно, чтобы сформировать одну сильную группу. Вылеты одновременно против нескольких целей редко дают результат, и мы летаем одной группой, руководство которой обычно возлагается на меня. Весь район Донца полон промышленных объектов, в основном шахт. Как только Советам удается здесь закрепиться, их потом почти невозможно выбить. Здесь они могут найти хорошие укрытия и маскироваться. Атаки на малой высоте среди труб и терриконов имеют обычно лишь ограниченный успех, пилотам приходится уделять слишком много внимания разным препятствиям, и они не могут сконцентрироваться на своем задании".
Советское наступление вермахту удается остановить только в начале 1943 года. К этому моменту на Восточном фронте находилось в общей сложности 7 групп пикирующих бомбардировщиков. Большая их часть была сконцентрирована в рамках так называемой авиационной дивизии "Донец", в то время как командование 8-го авиакорпуса занималось в первую очередь снабжением Сталинграда. К концу 1942 года число боеспособных пикировщиков в составе Люфтваффе не превышало 200 машин. Ввиду того, что численность отдельных групп снизилась до размеров эскадрилий, пикировщики на южном участке фронта были собраны в так называемое "Боевое соединение Хоццеля" под началом командира 2-й эскадры пикирующих бомбардировщиков Пауля-Вернера Хоццеля. В его состав входили части 1-й, 2-й и 77-й эскадр, базировавшиеся в Днепропетровске.