Юное сердце на Розе Ветров
Шрифт:
– Что с тобой? Тебе плохо? – испугался за ученика преподаватель.
– Нет, нет. Все хорошо, – проговорил Юу и улыбнулся, дабы доказать свое благополучное состояние. – Я действительно немного заигрался, прошу меня простить, – он склонил голову, принося свои извинения скорее учителю, нежели Шиндо.
– В какой-то момент жизнь героев пьесы может полностью захватить контроль над актером, но нужно всегда помнить, что ты только проигрываешь чужую жизнь и погружаться в нее слишком глубоко опасно. Нужно всегда сохранять ту грань между реальностью и актерской
– Да, – решительно отозвался Юичиро.
– Юу, может тебя снова моим платочком обтереть? – хмыкнул Микаэль.
– Это совсем не смешно, Шиндо, – строго заметил преподаватель. – Раз ты в самом деле не жалуешься на плохое самочувствие, давайте сейчас сделаем небольшой перерыв, а после продолжим с того места, где закончили.
– То есть всем просто не терпится посмотреть, как этот психопат задушит меня окончательно? – процедил сквозь зубы Шиндо, но на его слова никто не обратил внимания. Впрочем, и не мудрено, здесь он был всего лишь марионеткой, засланной Батори и исполняющей его волю. Его отказ от участия никем не воспринимался всерьез, и, что бы не происходило, он не имел права покинуть сцену, пока спектакль не завершится.
– Черт, – Мика спрыгнул с деревянной сцены и прислонился к ней спиной.
Спустя несколько секунд мимо него прошел Юичиро, воспользовавшийся ступенями по левой стороне сцены.
– Что же, Юу, ты нацелен на успех. Браво!
– Чего ты хочешь? – грубо отозвался Амане, обернувшись и хмуро взглянув на улыбающегося врага.
– Хочу сказать, что даже если ты меня реально умертвишь на глазах у всех, твоего позора это не отменит, – он лукаво прищурился. Взгляд синих глаз был вызывающим и дерзким. – Она останется моей.
Холодная волна прошла по позвоночнику Юичиро, а желание ударить недруга накрыло мгновенно. Но он сумел побороть свою горячность.
– Да пошел ты, – пренебрежительно бросил Амане, после чего развернулся и направился к выходу.
Пока он покидал актовый зал, Мика пристально следил за ним глазами.
«Все еще сомневаешься? Надеешься на успех? Нет, Юу, ты обречен и будешь оставаться там, где и должен быть. Рано или поздно, но я заставляю тебя ощутить беспомощность и отчаянье. Ты познаешь на собственной шкуре, каково это быть униженным и раздавленным. Узнаешь, как глубоко может ранить одно слово, один поступок. От такого шрама не так-то просто избавиться»
Мика злорадно ухмыльнулся.
– Никто не останется цел. Никто, кто когда-либо захотел унизить меня, уже не отмоется от стыда. Никто не спасется. Всех уничтожу. Никого не пощажу…
Короткий монолог в пустом зале завершился и наряду с прочими Мика вышел из ненавистного ему помещения.
– Когда вы заканчиваете? – осведомился у него Коэн, когда Мика вышел на улицу и увидел их компанию, собравшуюся на крыльце.
– Почему вы еще здесь? – строго спросил Мика у парней, которые уже давным-давно должны были разойтись по домам.
– Да так, заболтались о том, да о сём, – с игривой улыбочкой пропел Нагашима, подзывая жестом Микаэля к ним.
– Тут буквально за минуту как ты вышел, Амане пролетел. Мне показалось, дверь вышибет и не заметит, – весело поглядел на друзей Нагашима. – Не в курсе, что там с ним случилось?
– Мне до него дела нет, – пренебрежительно махнув рукой, отозвался Микаэль.
– Хах, ну еще бы. Гуляешь с его девчонкой, что тебе до этого неудачника.
– О, так вы уже в курсе, – растянул губы в хитрой улыбке Шиндо.
– Да уже все так или иначе в курсе. Такое не утаишь от людей, – хмыкнул Кота и добавил тихо, чтобы услышали только те, кто рядом с ним. – Сенсация, мальчик, за которым все увиваются с первого дня, вдруг начинает с девушками встречаться. Это же нонсенс. Свержение идеала.
– Сами безнадежные остолопы, раз решили, что я этим занимаюсь, – раздался насмешливый голос школьного идола.
Кота и все остальные резко обратили на него взгляды. Прикрыв глаза, мальчик-блондин улыбался, это была такая искренняя улыбка, что никто не мог отвести от этого ангела глаз.
– Я никогда не говорил, что меня прельщают подобные занятия. Если бы вы умели слушать, вас никогда не постигло бы такое горькое разочарование, как осознание, что все ваши труды тщетны и вы никогда не получите желаемого, – обворожительно-сладко проговорил он, взглянув на своих товарищей и от души посмеявшись над их смятением, чистым и звонким смехом, покинул арену.
– Вот те на, слыхали, маленький мерзавец, – Нагашима первым оправился после дерзкого заявления.
– Неплохое заявление. Смелое, я бы сказал, да только, боюсь, наш бесстрашный и самоуверенный Мика упускает одну крайне важную вещь, – проговорил Наир, поигрывая зажигалкой.
– Как бы он не сопротивлялся, – скрестил руки на груди Кота и поглядел на благоухающую лужайку, – а его судьба быть таким, и хочет он того или нет, но он уже несется очертя голову по этой тропе.
«Чувствуя в нем это безумное желание, эту жажду, пленительное притяжение, присутствие которого он сам не осознает или же притворяется, что не осознает, каждый, кто сталкивается с ним, понимает, что у него есть шанс и только потому, увидев его единожды, более не может забыть этого чувства развращенной вседозволенности, которое он излучает всем своим естеством»
– Ему по душе такая жестокая игра, сводить всех с ума, а после лишать их всякой надежды, и он без сожаления наслаждается ею, заманивая в свои сети, потом отталкивая, потом снова привлекая обратно и так до бесконечности, – после всех раздумий, тихо проговорил Леонард.
– Но когда-то же он должен остановиться, – пожал плечами Наир. – Так жить вечно невозможно. Он должен это понимать.
– А вы знаете, что случается с акулой, которая рыщет по океану в поисках добычи, когда она перестает шевелить плавниками и останавливается? – Леонард взглянул на друзей.