Юность Бабы-Яги
Шрифт:
– Ты, – говорит, – отрезаешь ей кусочек моей дыни, даешь попробовать, да? Потом спрашиваешь: «Сладкий, да?» Она говорит – да. Тогда ты ей: «А ты еще слаще!» Все! Ноги вверх!
Дивная простота метода удивляла и восхищала. И вот в рыбном ряду, после покупки трех длинных копченых угрей Вета почувствовала странную, необъяснимую пока тревогу. Она стала оглядываться в поисках источника этой тревоги и нашла его не сразу. Метрах в двадцати, почти у выхода, за грубо сколоченным самодельным столиком, покрытым диковинной грязной скатертью с изображением звезд и полумесяца, сидела неопрятная чернявая старуха и остро следила за передвижениями Веты вдоль рыбного ряда, примерно как кошка
Гадалка наточенным взглядом буравила Ветино лицо, а рядом с ней топтался мужичок неопределенного возраста с длинными волосами, бородатый и рябой, с постоянно и беспокойно двигающимися руками. И он тоже с какой-то злой насмешкой пялился на Вету, будто говорил взглядом: «Давай, давай, порхай пока, уже недолго». Вета поежилась. Причина такого внимания к своей персоне была ей совершенно неясна, но тревогу внушала. Если бы внимание проявлялось со стороны любого прохожего, торговца, милиционера – тогда все нормально, тем более что к подобным знакам внимания Вета уже привыкла, но тут все было иначе и гораздо опаснее, потому что она попала в фокус интереса людей определенных, от которых не так давно убежала без оглядки. Угадали они ее, что ли? Или откуда-то узнали? Рыбак рыбака видит издалека? Так или иначе это следовало либо немедленно проверить, либо немедленно скрыться. Вета решила выбрать первое, хотя бы для того, чтобы знать, что следует предпринять. Если каким-то способом ее вычислил мамин, так сказать, профсоюз, пусть даже это произошло совершенно случайно, надо было побыстрее удирать и теперь уж точно за границу. Спасибо, что Гамлет рядом, а не в отъезде. Вета решительно подошла к гадалкиному рабочему месту, почти оттолкнув рябого мужичка. Гамлет и охранник на минуту потеряли Виолетту из виду, что позволило ей приблизиться и спросить довольно агрессивно:
– Что вы на меня смотрите? Что вам надо? Вы меня знаете?
И тут самым худшим опасениям Веты суждено было сбыться.
– Да что ты волнуешься, красавица, – промурлыкала гадалка и улыбнулась всем золотом своих зубов. Она глянула хитро из-под косматых бровей и вполне уверенно сказала: – Виолетточка…
– С чего вы взяли? – побелев, прошептала Вета. – Меня зовут…
– Виолеттой, – настойчиво и ласково продолжила гадалка. – Ты ведь дочка Елизаветы Васильевны, ага?..
Вета, что-то невнятно мыча, попыталась возразить.
– Не на-а-до от мамки-то отрекаться, нехорошо-оо, грех это, красавица, – назидательно завывала старуха, в то время как Гамлет с охранником уже подходили. – Что ж ты, Виолетточка, мамку-то не жалеешь совсем? – продолжала гадалка, косящая под цыганку, которой скорее всего не была. – Мамка обыскалась тебя по всей Москве, а ты вон где спряталась. Вон с кем, – сказала она, кивнув в сторону подходящего Гамлета.
– Мамка плачет, ищет ее, – вступил в диалог рябой колдунок, – а она блядует тут с «новыми русскими», – наградил он Гамлета новой национальностью.
– Помолчи, Трофим, – даже не оборачиваясь к нему, тихо, но угрожающе произнесла псевдоцыганка, и мужичок осекся, замолчал, только беспокойные пальцы продолжали бегать по его засаленному кожаному пиджачку. Продолжая в упор смотреть на поникшую Виолетту, она сказала с неожиданным сочувствием и пониманием: – Зря ты все это затеяла, девонька. От нас ведь просто так не убежишь.
«От нас», сказала она, и Вете стало по-настоящему страшно, она на мгновение почувствовала себя загнанной в угол, из которого только один путь – назад. Но только на миг, потому что назад уж очень не хотелось, а жизненные силы и воля в Виолетте были огромны, сдаваться
– Тебя ведь уже почти нашли, моя хорошая. Приезжал к мамке специальный человек и по фотке твоей определил, что ты где-то здесь. Так что не сегодня завтра тебя бы все равно нашли.
Подошел Гамлет.
– В чем дело? – спросил он, увидев по лицу Виолетты, что хорошее настроение у нее мгновенно улетучилось.
– Ничего, – сказала Вета, – постой рядом, пожалуйста, я тебе потом все объясню, ладно?
Гамлет с охранником встали рядом, но с видом, который не оставлял сомнения в том, что в крайнем случае можно и пистолеты достать.
– Вы скажете маме? – быстро спросила Вета гадалку.
– Я должна, – ответила та не совсем уверенно, давая понять, что возможны варианты.
– Гамлет, – тихо обратилась к нему Виолетта, отведя его в сторону на несколько шагов, – дай 100 долларов. Не спрашивай, пожалуйста, дай, я потом все объясню, – повторила она. Затем снова подошла к столику одряхлевшей Земфиры и задала вопрос, намекающий на взаимовыгодное сотрудничество: – Могу я попросить вас кое о чем?
– Можешь, красавица, отчего не можешь? – и мужичку: – Трофим, ну-ка, отойди на дистанцию.
Тот, что-то бурча невнятным матерком, отошел.
– Можете помолчать хотя бы три дня? – попросила Вета, протягивая старухе стодолларовую купюру.
– Могу и в два раза больше. Целую неделю могу, если денег не пожалеешь, – был ответ.
Проводив взглядом исчезающую купюру, Вета вновь обернулась к Гамлету. Тот, уже не удивляясь, дал деньги.
– А Трофиму, – сказала старуха, – чтобы и он помолчал. Он же и без меня может стукнуть.
Пришлось попросить у Гамлета еще 50. Но уверенности в том, что это колдовское отребье, внезапно оказавшееся здесь, эти шестерки магической элиты сдержат слово, не было ни малейшей.
– Смотри, – сказала Вета старухе, не только уже не боясь, не падая духом, а почти так же весомо и грозно, как Гамлет базарным торговцам. – Смотри, – повторила Вета, демонстрируя гадалке, что и она в известных вопросах человек не случайный и не последний, – если ты меня наколешь, тебя и Трофима твоего найдут в канаве, и не сразу. Когда вы уже разлагаться начнете, ясно тебе? Я об этом специально позабочусь. Помни об этом, – и, взяв под руку Гамлета, быстро пошла к выходу из рыночного павильона.
В машине, разбросав пакеты и вся вибрируя от только что пережитого шока, смешанного со справедливым негодованием, Виолетта поведала Гамлету, с кем она только что встретилась и чем ей это грозит, что эмиссары колдовского сообщества настигли ее и здесь, на окраине Москвы. Гамлет ведь знал всю предысторию, но, как отпетый материалист, не придавал ей слишком уж большого значения, относя еще тогда, при первом объяснении с Ветой, стремление ее побыстрее убежать из маминого дома на счет девичьей экзальтации и типичного для женского пола стремления все преувеличивать. Встречу Виолетты с фальшивой цыганкой на базаре Гамлет, честно сказать, тоже не считал чем-то особенным, однако волнение его любимой девушки имело такой накал, ее лицо у столика гадалки вдруг стало таким белым, что Гамлет испугался. Однако сохранял мужское спокойствие, которое Вету раздражало.