Юность подарит первые шрамы
Шрифт:
– Курочки мои… Я люблю вас больше жизни, – сказала довольная Никки.
Эта идиллия могла бы длиться вечно, но…
– Калли, не заляпай кровью мое платье. Это же Версаче! – очнулась прежняя Никки.
Глава 9
Джел, не открывая глаз, стучала по тумбочке в поиске будильника. Когда в комнате наконец воцарилась тишина, девушка с облегчением выдохнула.
– Черт… Я только закрыла глаза, и уже зазвенел будильник, – недовольно
– Голова раскалывается… – сказала Никки, еле-еле открывая глаза. – Даже моргать больно.
– Зря мы пошли в бар после вечеринки. Нужно было сразу вернуться в школу, – нравоучительным тоном сказала Джел.
– Ничего не зря. После той ужасной драки нам необходимо было расслабиться.
– Кстати о драке. Как думаешь, с девочками все нормально?
– …Надеюсь.
Дверь комнаты открылась, на пороге стояла Калли.
– Боже правый! – взвизгнула Никки.
На лице Лаффэрти визуализировались следы драки: нос распух, темно-синяя гематома «цвела» от левой ноздри до нижнего века.
– Убейте меня… Как я пойду на уроки с таким лицом?!
– Калли, успокойся, синяк почти незаметен, – отчаянно лгала Джел.
– Ага, незаметен. Мой «фонарь» может заменить солнце!
– Так, без паники, – уверенно сказала Никки. – Сейчас все исправим.
Калли со слабой надеждой доверилась подруге. Никки высыпала на кровать все содержимое своей огромной косметички.
– Я пойду в душ. Если понадобится моя помощь, – зовите.
– Джел, я тебя умоляю. Ты даже не знаешь, в чем отличие тональника от консилера. Нам твоя помощь точно не понадобится, – усмехнулась Никки.
Дилэйн колдовала над Калли около часа. Девушки даже были вынуждены пропустить завтрак.
– Ну вот. Почти готово.
Калли глянула в зеркало. Отражение ее не радовало: даже сквозь плотные слои тонального крема ее синяк подавал признаки жизни.
– Все равно заметно…
– Калли, ну подумаешь, синяк? Скажешь, что упала. Кому какая разница? Если кто-то привяжется, я с ним разберусь.
– …У меня сегодня собеседование.
Никки отпрянула от лица подруги, услышав истинную причину ее тревоги.
– Что за работа?
– …Домработница. В Ицли, – сгорая от стыда, ответила Калли.
– И сколько платят? – изогнув бровь, спросила Никки.
– Пока не знаю.
– Калли, ты уверена, что тебе это нужно? Это ужасная работа.
– Разве у меня есть другой выход?
– Есть! Смириться и не унижаться, работая за гроши. Ты же прекрасно знаешь, как относятся к прислуге. Кармэл их вообще за людей не считает.
– …Спасибо за помощь, Никки.
Калли резко встала и направилась к двери.
– Послушай, я ведь беспокоюсь о тебе. Как ты будешь совмещать учебу и работу? Я не хочу, чтобы
– Никки, я открыла тебе свою душу не для того, чтобы ты читала мне нотации каждый день! В меня никто не верит. Я это понимаю… Но останавливаться я не собираюсь.
После этих слов Калли все-таки покинула комнату.
Диана тоже все утро посвятила маскировке синяков: на нижней губе, куда пришелся самый сильный удар, красовался небольшой кровоподтек со ссадиной.
Брандт шагала к аудитории и увидела возле дверей Рэми и Элеттру. Кинг тут же впилась в нее любопытным взглядом, и, разумеется, Снежная королева, не могла не заметить микроскопические изменения во внешности Дианы.
Ничто так не поднимает настроение, как свежие раны врага.
– Ух ты! Потрясающе выглядишь, – язвительно сказала Элеттра.
– Благодарю, Элеттра. Ты тоже сегодня очаровательна, – улыбнувшись, ответила Диана.
Элеттра проводила взглядом Диану, что прошла мимо нее с королевской осанкой и непробиваемой уверенностью.
– Сколько бы яда я в нее не впрыснула, она все равно будет жить.
– Эл, чего ты удивляешься? Змее не страшен яд, – ответила Рэмисента.
Начался урок биологии.
– На прошлой неделе мы с вами начали интереснейшую лабораторную работу. Вы должны были создать идеальные условия для роста и развития вашей плесени. И сегодня я хочу посмотреть на ваши результаты, – сказал Хайме Питтс, учитель биологии.
Хайме бродил по рядам, внимательно разглядывая чашки Петри с плесенью, что вырастили его ученицы.
– …Не понимаю, меня тошнит из-за двенадцати шотов с текилой или же от вида этой мерзости, – шепнула Диана Никки.
– Зачем я ее понюхала? Теперь придется отрезать свой нос и сжечь, – ответила Никки, разглядывая зеленое, пушистое, дурно пахнущее нечто, что разрослось в ее чашке.
Хайме остановился у парты Калли, но на этот раз его интересовало не содержимое чашки Петри.
– Мисс Лаффэрти, извините за любопытство, что с вашим лицом?
– …Мистер Питтс, я… – растерялась Калли.
– Калантия упала в обморок из-за запаха этой гадости, – смеясь, ответила Никки.
– Мисс Дилэйн, между прочим, благодаря этой, как вы выразились, гадости в нашем мире есть антибиотики. Кстати, скажите мне, кто впервые выделил пенициллин?
– М-м… Полагаю, кто-то очень умный.
– Мистер Питтс, позвольте мне ответить, – вмиг оживилась Элеттра.
– Конечно, мисс Кинг.
– Впервые выделил пенициллин британский микробиолог Александр Флеминг.
– Абсолютно верно! Никки, вы бы взяли пример с вашей одноклассницы. Скоро решающий тест, и я сомневаюсь, что вы со своими скудными знаниями преодолеете порог.