Юность Розы (сборник)
Шрифт:
– Я очень рад, что в тебе нет сословных предрассудков, но я не могу понять, за что ты любишь эту девочку из приюта.
– Вы можете смеяться надо мной, но я ее люблю, хотя не могу сказать за что. Она кажется такой счастливой и рассудительной. И хорошо поет. У нее так много сил, что она может все мыть и чистить. У Фиби нет никаких горестей, которые бы ее мучили, – сказала Роза, делая над собой усилие, чтобы объяснить все это.
– Откуда тебе это известно?
– О, я рассказывала ей о моих горестях и спросила, грустит ли она о чем-нибудь. Фиби ответила, что нет, только ей хочется ходить
– Выходит, она не грустит о том, что одинока, бедна и должна много трудиться? Значит, она хорошая девочка, и я буду очень рад с ней познакомиться, – дядя Алек одобрительно покивал головой, и Розе захотелось, чтобы он и ее похвалил.
После минутного молчания, он спросил:
– А какие же горести у тебя, детка?
– Не спрашивайте меня о них, дядя.
– Разве ты не можешь рассказать мне о них, как рассказывала Фиби?
И было в его голосе что-то такое, что Розе захотелось тут же рассказать все и покончить с этим. Она покраснела и, отвернувшись в сторону, прошептала:
– Самое ужасное, что я лишилась папы…
Дядя Алек обнял племянницу, притянул ближе к себе и ласково сказал голосом, так похожим на голос ее отца:
– Этому горю я помочь не могу, дитя мое, но постараюсь сделать все, чтобы тебе стало легче. Что тебя еще беспокоит, дорогая?
– Я такая слабая и жалкая и ничего не могу делать. Это меня сердит. И у меня часто болит голова, – Роза со вздохом потерла виски.
– Это можно вылечить, и мы это сделаем, – проговорил дядя и так решительно потряс головой, что волосы упали ему на глаза, и Роза заметила в темных кудрях седые пряди.
– Тетушка Майра говорит, что я очень слабого сложения и никогда не буду здорова, – заметила Роза таким задумчивым тоном, будто решала, плохо или хорошо быть больным ребенком.
– Тетушка Майра просто… гм! Она прекрасная женщина, но у нее есть одна слабость. Она любит воображать, что все кругом тяжело больны и стоят на краю могилы. Я уверен, что она обижается, если люди не умирают! Мы покажем ей, как сделать тебя сильной и превратить бледную изнеженную девочку в румяную и здоровую. Это ведь мое дело, ты знаешь, – прибавил он уже более спокойно, увидев, что мгновенная вспышка немного испугала Розу.
– А я и забыла, что вы доктор, дядя. Как хорошо! Мне бы очень хотелось быть здоровой, только я надеюсь, вы не будете давать мне много лекарств. Я их принимаю целую кучу, но лучше мне не становится.
Роза указала на маленький столик у окна. На нем выстроилась целая батарея разнокалиберных склянок с лекарствами.
– Сейчас посмотрим, какой вред они принесли, эти благословенные женщины, – и, протянув руку, доктор Алек поставил все флаконы перед собой и стал пристально рассматривать каждый, то улыбаясь, то хмуря брови. Пересмотрев все, он сказал:
– Теперь я покажу тебе самый лучший способ принимать эти снадобья.
И с этими словами выбросил в окно склянки, одну за другой, – прямо на цветочную клумбу.
– Но это не понравится тетушке Изобилие, а тетя Майра будет сердиться, ведь это она все принесла! – закричала Роза полуиспуганным-полурадостным голосом.
– Теперь ты – моя пациентка! Мое лечение наверняка даст хорошие результаты. Ты с каждой
– Если ваши лекарства будут нравиться мне не больше, чем эти, и я их тоже выброшу в сад, что вы тогда скажете? – спросила она задорно.
– Если я пропишу подобные глупости, то можешь вышвырнуть их за борт, когда захочешь. Ну, что еще тебя беспокоит?
– Я думала, что вы уже обо всем меня расспросили.
– Как же я смогу помочь тебе, если не буду знать, в чем дело? Ну, рассказывай, в чем заключается твоя третья проблема?
– Это очень дурно с моей стороны, но иногда я жалею, что у меня так много тетушек. Они все очень добры ко мне, и мне хочется угодить всем. Но тети так не похожи друг на друга… Я чувствую, что меня как будто разрывают на части, – пробормотала Роза, пытаясь передать ощущения заблудившегося цыпленка, которому показывают дорогу шесть куриц разом.
Дядя Алек откинул голову назад и расхохотался, как мальчишка. Он-то отлично понимал: каждая из теток хотела, чтобы все делалось так, как желает именно она. И это окончательно сбило с толку бедную Розу.
– Попробуем теперь жить под руководством дяди. Может, дело и пойдет на лад. Я хочу, чтобы ты слушалась только меня, и никто не будет давать мне советов, пока я их не спрошу. Иначе на нашем корабле не будет порядка, а я – командир этого маленького корабля; на время, впрочем. Что еще?
Но Роза так вздрогнула и покраснела, что дядя догадался, в чем причина.
– Право, я не могу сказать вам этого; это будет невежливо, да к тому же я думаю, что это не будет меня больше беспокоить.
Когда она пробормотала это, доктор Алек повернулся и, пристально глядя на море, заговорил так серьезно и нежно, что Роза запомнила его слова надолго:
– Дитя мое, я не жду, что ты сразу полюбишь меня и станешь мне доверять. Но я прошу тебя верить, что я всем сердцем отдаюсь своим новым обязанностям, и если буду делать ошибки – а я, конечно, буду их делать, – никто больше меня не будет сожалеть об этом. Моя вина в том, что я для тебя – чужой, тогда как должен быть лучшим другом. Это одна из моих ошибок, и никогда я так не сожалел о ней, как теперь. Между мной и твоим отцом была ссора, и я думал, что никогда не прощу его. Но прошло много лет. Благодарю Бога, мы помирились. Когда я видел брата в последний раз, он просил меня заботиться о тебе в случае его смерти. Это был знак любви и примирения. Я не могу заменить тебе отца, но постараюсь быть полезным. И если ты будешь любить меня хотя бы вполовину меньше, чем любила папу, я буду самым гордым и счастливым человеком на свете. Веришь ли ты мне? И попробуешь ли полюбить меня?
Выражение лица дяди глубоко тронуло Розу, и когда он с волнением взглянул на нее, она потянулась к дяде Алеку и скрепила их соглашение доверчивым поцелуем. Дядя обнял ее, и девочка почувствовала, как тяжелый вздох всколыхнул его грудь. Больше не было произнесено ни слова. Они молчали, пока стук в дверь не заставил обоих вздрогнуть.
Роза обернулась к дверям и сказала:
– Войдите.
Доктор Алек поспешно провел рукавом по глазам и начал что-то насвистывать.
Вошла Фиби с чашкой кофе в руках.