Юность
Шрифт:
Работа заключалась в традиционном осеннем сборе с грядок отходов, оставшихся при сборе урожаев овощей, и их последующей утилизации на компостную кучу. Она включала потом и разнос готового компоста из другой кучи. Утилизации подвергались картофельные и огуречные плети, ботва, сорняки, скошенная трава и пищевые отходы.
Для перерубания огуречных и картофельных плетей, крупной ботвы и тонких мягких веток Пётр Петрович давно выбрал из горбыля неимоверно широкую и толстую доску и стал на ней топором или лопатой рубить все эти растения, передав потом это
И Платон играючи рубил, крошил, подбирал лопатой, укладывая слоями на компостную кучу, иногда кое-где просыпая торфом. Не забывал он и проливать компостную кучу водой, чтобы не сохла. Отец даже специально огородил её с южной стороны сплошным забором из высокого горбыля.
Так незаметно он вилами и граблями очистил все грядки, перерубил необходимое и уложил весь компост, засыпав его сверху уже заметным слоем торфа, который Кочеты кроме компостной кучи использовали в грядках, под кустами и деревьями, и при засыпке фекалий и мочи в туалете.
Поэтому отец периодически участвовал в коллективных покупках самосвалов с торфом. Но однажды, одержимый повышением урожаев, он купил даже целый дорогой самосвал навоза.
– «Сделал дело – пойду гулять смело!» – вспомнил Платон одну из любимых поговорок отца, после выполненной работы, отпросившись у родителей немного прогуляться по улицам садоводства.
– «Сынок, ну я надеюсь, что ты теперь нам с папой сможешь больше помогать?! Эти дети-бездельники не будут тебя больше отвлекать на разные игры и всякую ерунду!» – чуть ли не торжественно спросила Алевтина Сергеевна, отпуская сына.
И она оказалась права. По воскресеньям почти никто из школьников и студентов в садоводство не приезжали и своим родителям не помогали.
Их центральный перекрёсток совсем обезлюдел. Неслышно стало детских голосов и из Берёзок. И почему-то не приехали Гавриловы.
– Наверно Александр Васильевич не смог? А без него они не ездят! – понял Платон, всё ещё по инерции вглядываясь за забор.
За этим занятиям его заметили, выходящие из калитки участка № 65, хозяйка Люда и её соседка Тамара.
– «Платон, привет!» – замахали они ему руками, приближаясь – За урожаем приехал?!»
Пришлось ему ускорить шаг, чтобы их разговор состоялся как можно дальше от родительских ушей.
– «Здравствуйте, здравствуйте! Да, с родителями! А какие у вас новости?» – преодолевая стеснение, сразу попытался овладеть он инициативой в разговоре.
– «Празднуем моё поступление в Московский институт электронного машиностроения!» – первой похвалилась Тамара.
– «Мы с отцом и братом тоже приехали за урожаем. А я одиннадцатого августа стала совершеннолетней, и на следующий год оканчиваю Московский техникум советской торговли! Так что мне … теперь тоже можно!» – не понятно на что, похвалилась и Людмила, вгоняя
– «Когда же ты успела поступить?!» – с трудом подавил он волнение, задавая в общем-то риторический вопрос.
– «Так сразу после восьмого класса. Решила пойти по маминым стопам!».
– «А брат твой Слава поступил куда-нибудь?».
– «Нет! Когда он пришёл из армии, то никуда не поступал. И давно работает водителем! – кивнула она головой на служебную «Победу» за забором своего участка – Кстати, вчера ему исполнилось двадцать два года!».
– «А я думал, что вы ровесники!» – искренне удивился Платон.
Между им и Людой тоже давно установилась взаимная симпатия. Причём со стороны девушки она была чрезмерно явной, и она это нисколько и ни от кого не скрывала, своими постоянными взглядами, улыбочками и острыми комментариями часто смущая крупного и красивого, но застенчивого подростка, стеснявшегося отвечать ещё и ей.
Её притязания были такими навязчивыми, что Платону становилось неудобно перед другими ребятами от такого к себе пристального и даже бесцеремонного внимания со стороны общепризнанной местной красавицы.
Она будто всем демонстрировала, что Платон является именно её любовным объектом. И этим она раньше очень донимала свою ровесницу и подругу Варю Гаврилову.
Возможно, именно во многом из-за этого та и решила по-настоящему увести от опасной и решительной соперницы своего любимого парня, пока не начался летний сезон со всеми соблазнами и возможными вытекающими из этого последствиями.
И теперь поняв, что ляпнула лишнего Платону, Люда, чуть покраснев, примиренчески заулыбалась ему:
– «Так что ты, дружок Платошка, немного поспешил! Мог бы тоже самое проделать и со мной!» – вызывающе сверкнула она на Платона своими синими глазами на очень красивом лице.
Щёки Платона ещё гуще покрылись румянцем, и он отвёл глаза в сторону.
– Как же так?! Выходит она всё знает?! Но кто это ей рассказал? А-а! Наверняка Варюха так отшила свою главную соперницу! – догадался разоблачённый.
– «Поздравляю!» – с трудом выдавил из себя Платон.
– «Спасибо! А с чем?».
– «Ну, как с чем? С совершеннолетием!».
– «А-а! А то я подумала…!» – не договорила Люда, вздыхая.
Платону в этот момент стало искренне жаль красавицу. Но его сердце, и не только оно, уже сделали свой выбор.
– «А я вас с Варькой поздравляю! Обошла она меня, пользуясь … – не договорила Люда, махнув рукой – А! Ладно! Что уж теперь тут поделаешь?! Будьте счастливы!».