Юный техник, 2001 № 12
Шрифт:
Светило поднималось все выше и выше, грунт снова раскалялся. Вновь ожившие существа двигались все быстрее, общались, играли, веселились, некоторые углублялись в рассуждения на серьезные темы. У Ардлана тоже рождались вопросы. Он еще не знал правил этикета и поступил слишком смело для своего возраста — приблизился к Старейшине да к тому же задал ему вопрос:
— Почему мир так плохо устроен, что в нем есть ночь, и можно ли жить так, чтобы избежать этих темных полос? Может, где-то есть место, где не бывает ночей?
— Ты бы поостерегся таких мыслей. Некоторые уже пытались бросить вызов
Оглянись вокруг. Видишь, горизонт изогнут? Значит, наш мир — выпуклый и нам дозволено жить на самой вершине этого мира! Купол неба раскинут над нами, грунтовый купол под нами. Мы сами тоже купола. В нашем внутреннем мире тоже есть темные и светлые стороны, как ночь и день. Подумай, как это прекрасно — быть похожим на большой мир. К тому же, куда ты ни начни двигаться, будешь скатываться вниз с нашей насиженной вершины, подаренной нам добрейшим Богом.
В нашей истории были примеры безрассудств. Безумцы, опьяненные энергией дня, иногда уходили прочь от светоносного Бога на теневую сторону и либо возвращались истощенные и слабые настолько, что не доживали до следующих суток, либо не возвращались вовсе. Другие пытались уйти в сторону заката, желая достичь места, где само наше Божество ложится спать. Но говорят, что каким-то волшебным образом край земли все время отодвигался.
Выдержав многозначительную паузу, наставник продолжил:
— Этот мир дан нам свыше, и не стоит пытаться что-то в нем изменить. Будь как все — и избежишь ошибок. И не задавай мне больше вопросов, молодое глупое существо. Пойди лучше займись полезным делом.
Почтительно поблагодарив старейшин, Ардлан побрел в сторону от кишащих вокруг соплеменников. Он долго сидел вдалеке ото всех на раскаленном камне и думал, то глядя на небо и Светило, то осматриваясь вокруг. Он ясно представлял свои будущие дни и ночи, но хотелось чего-то иного.
— Ну уж нет! — прервав долгое молчание, вспылил Ардлан и, поддавшись буйству эмоций, рванулся вверх, сильно напрягаясь, вытянулся свечой насколько мог, желая дотянуться до Светила и прикоснуться к нему — к бездне тепла и света! Но долго так устоять он не мог, силы таяли, а поток встречных излучений не только не усваивался неприспособленным телом, но и сильно толкал вниз. Выбившись из сил, Ардлан сдался, плюхнулся на горячий грунт, приник к нему всем телом, широко размазался, жадно вдыхая в себя приятное тепло и учащенно пульсируя.
Это была обычная детская выходка, после которой обычно успокаивались и продолжали размеренную жизнь до самой старости.
Так и не избавившись от тягостных дум, уже в густых сумерках Ардлан, как и все, снова вполз в свой каменный мешок, устроился поудобнее и впал в полудрему. Эта ночь была ничуть не теплее предыдущей, но он просыпался
Засыпая, он представлял себе страну Бога, страну вечного тепла и света.
На рассеете он первым вылез из укрытия. Еще не совсем очнувшись, он жадно ловил каждую порцию энергии. Диск Светила только показался из-за горизонта, а Ардлан уже волочил свое тело ему навстречу. Он первым увидел его, первым ощутил его долгожданное тепло. Постепенно он все больше оживал, все быстрее двигался. Пробужденное мышление заработало в полную силу. Мысли проносились с быстротой разряда.
«Не знаю, — думал он, — есть ли там, на ярком белом диске, великие Боги, но пока я здесь поищу лучшего места.
Старейшина сказал, что идти из ночи в день и тем более наоборот — бесполезно… Тогда попробую пойти в сторону!» И он пополз боком к Светилу, прямо вдоль размытой границы света и тени.
Ардлан двигался подолгу, всегда на пределе сил, лишь перед наступлением темноты останавливался, набирался энергии и, устроившись на ночевку, впадал в летаргию.
Утром он снова отправлялся в путь, продолжая его в течение всего дня. Так продолжалось несколько долгих дней и ночей. Свет не давал ему больше радости, он стал лишь средством для движения. Иногда хотелось остановиться и отдохнуть, наслаждаясь потоками энергий, но холод ночи обжигал его через воспоминания и гнал вперед. Неведомая сила, отметая сомнения, влекла его дальше.
Он изменился, даже стал ярче. Бока его сделались покатыми, он стал более выпуклым — почти округлился. Двигался все быстрее и уже не полз, а почти парил над грунтом. Экономнее расходовал энергию и поглощал ее эффективнее. Кажется, часть ее он начал усваивать напрямую от Светила, а не только отраженной от раскаленного грунта.
По пути попадались племена похожих на него существ, но он обходил их стороной. Для живущих стояночной жизнью он слишком чудаковат — явно чужак.
В движении он мог позволить себе думать и вспоминать, все больше сомневаясь, все чаще укоряя себя за то, что не послушался Старейшины, ведь тот был умудрен опытом.
Ардлан уже чувствовал себя почти пропащим, уже с сожалением думал о своей судьбе. Вокруг, куда ни глянь, — плоская, однообразная равнина. Раньше все же была надежда дойти до отступающего горизонта, до края земли, он даже опасался сорваться в бездну. А оказывается, равнине этой нет конца. Ну хоть что-нибудь бы встретилось! Хоть что-нибудь бы произошло, пусть даже плохое!
Но однажды… однажды уже в сумерках он опять набрался необходимого количества энергии и залег в одной из расщелин. И все же настоящая ночь, холодная, суровая, как ни странно, так и не наступила. Ардлан ждал долго, но было по-прежнему светло и прохладно. А Светило медленно перемещалось низко над горизонтом, постепенно описывая круг.