Юрий Андропов: реформатор или разрушитель?
Шрифт:
Вскоре от некоторой напряженности не осталось и следа. Создавалось впечатление, что Андропов даже внутренне рад поговорить с людьми из провинции, узнать, чем они живут… Особый интерес он проявлял к благоустройству, строительству жилья, ценам на рынках, настроению рабочего класса. Уже в то время у Андропова были предложения о способах снижения цен на рынках».
На встрече с избирателями в г. Горьком, выступая после секретаря обкома КПСС, выйдя на трибуну, Андропов лукаво задал вопрос:
— Что, мне тоже пользоваться бумагой при выступлении?
И около часа Андропов рассказывал об экономическом
Отметим, что, будучи депутатом Верховного Совета СССР, Юрий Владимирович не только проводил формальные встречи с избирателями, но и был в курсе их проблем, оказывал в случае необходимости им помощь, которая, учитывая его партийно-политический статус и личный авторитет, была немалой.
«Депутатскими» делами Андропова, приемом избирателей в приемной КГБ СССР на Кузнецком мосту годах занимались его помощники по Политбюро И. Е. Синицын, затем П. П. Лаптев и В. В. Шарапов.
Причем к Андропову обращались и жители других округов, отчаявшиеся найти помощь и защиту, не находившие должного внимания и понимания в ЦК КПСС, Президиуме Верховного Совета СССР, прокуратуре СССР.
Авторитета члена Политбюро ЦК КПСС оказывалось достаточно, чтобы соответствующие органы неформально относились к адресованным им запросам, обращениям и жалобам граждан.
И эта не афишировавшаяся, мало известная сторона многогранной деятельности Юрия Владимировича, о которой тем не менее становилось известно достаточно широкому кругу лиц, по долгу службы сталкивавшимся с обращениями, просьбами и ходатайствами народного депутата, явилась еще одной составляющей рождения феномена Андропова.
В критике деятельности Андропова на посту председателя КГБ СССР особое внимание уделяется деятельности 5 Управления этого ведомства, якобы занимавшегося «борьбой с инакомыслием» и «преследованием диссидентов».
Один из доморощенных «российских экспертов» в области деятельности спецслужб Е. М. Альбац, в написанной «для обычных людей» книге утверждала: «парадоксальным образом именно функции тайной полиции в наибольшей степени и составили «славу» этому ведомству в собственной стране» (Мина замедленного действия: Политический портрет КГБ. М., 1992, с. 5). В действительности же, добавим мы от себя, эти «функции тайной полиции» были в значительной мере гипертрофированы, преувеличенны «разоблачениями» 1988–1991 гг.
Правда же истории состоит в том, что Андропов действительно был инициатором образования нового подразделения в структуре КГБ, призванного бороться с идеологическими диверсиями спецслужб недружественных иностранных государств. Однако отнюдь не был «изобретателем» этого термина. Еще в 1955 г. авторы Большой Советской энциклопедии в статье «Агентурная разведка» подчеркивали: «Наряду со шпионажем А.[гентурная].р[азведка]. капиталистических государств занимается также экономической, политической и идеологической диверсией».
Вопрос о назначении, сущности и содержании идеологических диверсий
Некоторые, например, полагают, что за этим эвфемизмом скрывается банальная «борьба с инакомыслием», «диссидентами». Эта точка зрения представлена, например, в статье Н. В. Петрова «Специальные структуры КГБ по борьбе с инакомыслием в СССР. 1954–1989 гг.».
Из предмета и контекста исторического анализа Н. В. Петрова, равно как и других «критиков» Андропова, исключаются концептуальные взгляды «главного противника» — стратегов США и других ведущих империалистических государств — на цели и задачи внешнеполитического противоборства с СССР, а также на роль и назначение «психологической войны».
Эти авторы не учитывают реальной эволюции, смены парадигм, концептуальных подходов зарубежных теоретиков геополитического противоборства с СССР, которые также претерпели ряд существенных трансформаций: от внешнеполитической концепции «сдерживания коммунизма» Г. Трумэна (1947–1953 гг.) до стратегии «сокрушения империи зла» Р. Рейгана (1981–1988 гг.). На наш взгляд, без учета этих реальных доктринальных, стратегических и тактических установок «главного противника» в области «тайной войны» против Советского Союза провести объективный анализ деятельности КГБ СССР в целом и его 5-го управления в частности невозможно.
Следует отметить, что зарубежными теоретиками скрытого противоборства и разведывательно-подрывного воздействия на Советский Союз идеологические диверсии рассматривались не только как составная часть «психологической войны», но и как важнейший инструмент реализации политики «холодной войны», нацеленной на достижение победы над геополитическим соперником и конкурентом.
Ведь, по мнению западных теоретиков разведки, психологическая война — это координация и использование всех средств, включая моральные и физические (исключая военные операции регулярной армии, но используя их психологические результаты), при помощи которых уничтожается воля врага к победе, подрываются его политические и экономические возможности для этого; враг лишается поддержки, помощи и симпатий его союзников и нейтралов или предотвращается получение им такой поддержки, помощи или симпатий; создается, поддерживается или увеличивается воля к победе нашего собственного народа и его союзников; приобретается, поддерживается или увеличивается поддержка, помощь и симпатии нейтралов.
Взгляды западных теоретиков на назначение идеологических и политических диверсий изложены во многих переводных источниках, в том числе в главе 15 книги Аллена Даллеса «Искусство разведки» («The Craft of Intelligence»).
Выделим для читателей следующий крайне важный для понимания философии действия американской разведки фрагмент сочинения Даллеса: «Мы сами должны определять, когда, где и каким образом мы должны действовать (надо полагать, при поддержке других ведущих стран свободного мира, которые смогут оказать помощь), учитывая при этом требования нашей собственной национальной безопасности… Важную роль должны сыграть разведывательные службы с их особыми методами и средствами. Это нечто новое для нынешнего поколения, тем не менее весьма важное для успеха дела».