Юрий Долгорукий
Шрифт:
Чаша с вином стояла перед Олегом нетронутая.
К Юрию склонился брат Вячеслав, шепнул на ухо:
— Видать, не жильцы на этом свете Святославичи-то. Нет, не жильцы!
Юрий кивнул, соглашаясь.
Непонятно ему было злое торжество, прозвучавшее в словах брата. Чему радуется? Неужели не понимает, что им, владетелям уделов, падение Святославичей не на пользу? Уйдут Святославичи, и непомерно возвысится великий киевский князь, не останется ему ровни. Все остальные князья не владетелями будут, но безгласными
Подумал так Юрий и устыдился. Впервые про себя назвал батюшку отстранённо - «великий князь», как бы отсекая от своих кнйжеских дел.
Грех так думать, грех!
Но прошлого единачества уже не вернуть. Расходились пути стольного Киева и Залесской Руси. Божьим ли предопределением, искушением ли дьявольским, но так уж получалось...
Не гордиться, не перечить великому князю, но помнить, что он, Юрий, в первую очередь владетель Ростова и Суздаля и только во вторую — сын Мономаха...
И ещё одно осталось в памяти после этого пира. Уже в сенях случайно услышал Юрий разговор двух каких-то мизинных князишек. Один спросил, указывая на Юрия:
– А это кто?
Другой ответил пренебрежительно:
– Из Ростова. Мономахов сын, Аепин зять...
Даже по имени не назвали!
Оглянулся на Георгия Симоновича, на Василия. Оба насупились, смотрят гневно — обида князю и мужам княжеским обида. Слышали, значит, оскорбительные слова...
Процедил сквозь зубы:
– Придёт время, будут знать.
– И трепетать будут, — подхватил Василий. — За тобой, княже, мощь великая!
На следующее утро сошлись князья к старой вышгородской церкви. Отпев молебны, возложили на воз мощи святого Бориса и повезли со свечами и пением. Митрополит с клиром по чину шёл пред гробом, а князья и бояре — позади. Множество людей теснились к гробу, чтобы хоть пальцем прикоснуться к святым мощам. Шествие с трудом пробиралось сквозь толпу. Великокняжеские отроки швыряли по сторонам серебряные монеты, куски парчи.
Гроб поставили в новой церкви и возвратились за мощами святого Глеба. Тем же чином вдругорядь двинулось печальное шествие по вышгородским улицам, и снова отроки бросали в толпу серебро и парчу.
Над гробами святых мучеников совершили литургию и с почётом отнесли мощи в камору, сделанную в церковном строении, - на почитание и вечный покой.
А потом был трёхнедельный пир у великого князя.
Разные пиры видел Юрий, но этот пир поразил его и заставил задуматься.
Бывали почётные пиры, на которых славили дорогих гостей, князей-союзников или заслуженных богатырей.
Бывали пиры-советы, на которых великие князья беседовали с мудрыми мужами о державных делах или накидывали службу мужам. Юрий к случаю припомнил, как сказывали гусляры:
...Русские богатыри могучие, ПодьтеБывали пиры-суды, когда князь за пиршественным столом вершил судебные дела и виновного изымали отроки прямо из-за стола и метали в земляную тюрьму.
Бывали пиры-западни, когда князя зазывали на пир, а вместо пира ковали в железо. Недаром говаривали люди, что княжеские пиры «злы-омманчивы...».
Всякое бывало на Руси, но пира, подобного Мономахову, Юрий ещё не видел. Тысячи людей стекались к великокняжескому двору, и привратники впускали любого, желавшего почествовать хозяина. Прямо на дворе расторопная челядь потчевала людей пищей и питием. Над кострами медленно поворачивались цельные туши баранов и свиней. Пенилось в бочонках пиво. Янтарными слезами капали с наливных ковшей хмельные мёда. Ковриги лежали прямо на земле, на чистых холстяных подстилках.
В великокняжескую гридницу строгие придверники впускали людей с разбором. Кроме бояр и дружинников (мужи шествовали со своими князьями, как цыплята за курицей-наседкой), были приглашены к столу торговые гости, умельцы корабельщики, оружейные мастера, лучшие посадские мужики, выборные от волостей прожиточные христиане. Все сколько-нибудь заметные люди княжества сошлись за праздничным столом.
С чем можно было сравнить подобное торжество?
Пожалуй, только с великими всенародными пирами киевского князя Владимира Святославича, первокрестителя Руси, повелителя былинных богатырей...
Великие пиры князя Владимира... Великие богатырские подвиги князя Владимира... Крепкие грады имени Владимира... Святость Владимира, позаботившегося о почитании святых мучеников Бориса и Глеба...
В единую цепь сплетались благочестивые дела, и все именем князя Владимира освящались.
У всех было на слуху: «Владимир! Владимир!»
Сливались в народном сознании два Владимира — первокрестителя и Мономаха — в единый образ Великого Князя, и казалось это неотвратимым, как шествие времени.
Мая в пятый день Владимир Всеволодович Мономах собрал сыновей на прощальную беседу. Был он строг и немногословен. Постукивая пальцем по столешнице, пересчитал, что надобно делать для благополучия Руси и княжеского рода Всеволодовичей.
Войско держать в готовности, чтобы князья с ратными людьми тотчас явились, куда позовут...
Урочные киевские дани присылать сполна и надбавить сверх, ибо теперь не в чужие руки уйдут дани, но на пользу самим Всеволодовичам...
Принять на свои дворы советников от великого князя, чтобы лучше сопрягались вотчинные дела с великодержавными. С иными князьями вступать в договоры и союзы токмо после совета с великокняжескими мужами.