Юрий Долгорукий
Шрифт:
Но никто не нарушил мирного чтения хартии.
Почти со всем вычитанным булгарский посол Азарх был согласен. Многомудрые советники царского дивана верно угадали, с чем ростовцы согласятся, а в чём будут упорствовать. Хорошо знали друг друга булгары и русские - давние же соседи! К тому же велено было царём русских не дразнить, уступать, где можно. Булгарское, а не русское войско полегло на берегу Волги, и не булгарские таборы, а неисчислимое войско князя Юрия Владимировича стоит на границе. А что не воюет князь коренные булгарские земли - на то его добрая воля, оборонять
Но русские вельможи ничего унизительного и ущербного для Булгарии не требовали, и Азарх понял, что князь Юрий Владимирович тоже стремится к миру.
Русские предлагали древние мирные хартии, заключённые поболе ста лет назад, отринуть и забыть, а мир строить по новой хартии.
Булгары к такому повороту были готовы. Прежние большие привилегии булгарским торговым людям, пожалованные великим киевским князем, давно уже не исполнялись, что толку о них вспоминать? Безмерно усилилась при Юрии Владимировиче Ростовская земля, ничего от него не потребуешь. Обидно, конечно, но что делать?
Следующая статья была о торговле.
Русским купцам свободно и безопасно торговать в булгарских градах, а булгарам - в русских городах и торговых сёлах и платить с продажи обычный торговый мыт. Справедливо, казалось бы. Но было в статье дополнение, которое Азарху совсем не понравилось. Мимоезжие судовые караваны, которые от устья реки Оки плывут на Верх или Низ, платят на границе только малый проездной сбор. Посол знал, что булгары больше торгуют в русских городах и по Волге выше Ярославля и Углича поднимаются редко. Значит, весь торговый мыт - с них! Русские же судовые караваны чаще сквозь Булгарию только проезжали - на Каспий, в Персию, в Хорезм. Значит, дополнение к статье для русских торговых людей выгоднее...
Статья о безопасности торговых караванов ни у кого сомнений не вызвала. На Ростовской земле торговых людей охраняют от татей русские сторожа, на Булгарской — булгарские. Тут посол Азарх своё слово вставил, пояснил, что ниже по Волге, за булгарской границей, кочуют половцы и булгары за них не в ответе.
Георгий Симонович согласно кивнул головой:
– На то воля Божья. Люди булгарского даря за половцев не в ответе.
Быстро договорились о размене полоняниками.
Тут вмешался старый воевода Непейца Семёнович, даже кулаком по столу стукнул:
– Чтобы полный размен был! А потом наши доглядчики по градам и кочевьям проедут, чтоб лукавства не было! Только тогда князь Юрий Владимирович уведёт полки свои от булгарского рубежа!
И с этим был согласен посол. Какой же мир без размена пленными? Да и менять булгарам было особенно некого. Лучших булгарских витязей русские похватали на Волге во множестве - и из судовых ратей, и из конного войска. А русских полоняников оказалось совсем мало, да и то больше из торговых людей, чем из ратников. Задержали купцов с товаром до конца войны, а закончится война - и без размена отпустят. Так всегда делали. Иначе какое доверие в торговле?
Закончил читать хартию тиун, скромненько упятился в свой угол.
Державные мужи прилично молчали, к питию
Молчание затягивалось.
Наконец Азарх облегчённо вздохнул, достал из-за пазухи пергаментный свиток с висячей печатью и, поколебавшись, кому из ростовских мужей отдать царскую грамоту, с поклоном протянул тысяцкому Георгию Симоновичу:
– Что читано здесь, о том же царские советники думали и в булгарскую хартию написали. Сошлись думы наши. Видно, и в Ростове, и в Булгарии о мире думали, не о войне.
Тысяцкий бережно принял булгарскую грамоту, поцеловал царскую печать и передал подскочившему тиуну. Тиун и толмач положили обе хартии и начали сличать, нет ли разночтений.
Мужи молча сидели за столом, ждали.
Наконец письменные люди заверили, что разночтений в грамотах нет, а если что не совпадает по мелочам, то только потому, что писана одна хартия на русском языке, а другая - на булгарском, но смысл один...
Обменялись хартиями. Тиун замкнул булгарскую грамоту в кованый ларец, а толмач засунул княжескую грамоту в кожаный мешочек и передал послу.
– Крепкому миру меж Русью и Булгарией - быть!
– громогласно возгласил тысяцкий.
Тут же подскочили холопы в белых чистых рубахах, принялись разливать по чашам вино. Сдвинули мужи чаши, выпили до дна и поздравили друг друга с окончанием строения мира.
И ещё одну грамотку составили мужи - за своими, а не за государевыми печатями. А написано было в той тайной грамотке по-русски и по-булгарски, что не только мир устанавливается между двумя державами, но и дружба. Если на Булгарию пойдёт войной некий неприятель, то Руси этому неприятелю отнюдь не помогать, и в том же обязывались булгары.
Так свершилось - тихо и тайно - великое для РостовоСуздальского княжества дело. Необъятная восточная граница княжества стала безопасной. Вовремя, ох как вовремя был заключён этот мир!
Времена для всей Руси наступали грозные.
Видно, огневался Господь за грехи наши на Русскую землю, небесными знамениями и неожиданными смертями своё неблагословение являл.
Не успели ратники с булгарского рубежа до своих градов и волостей добрести и утишиться в мире, как начало непонятное происходить в небесной тверди. Марта десятого дня случилось затмение солнца, а две недели спустя - затмение луны. В следующем году, в те же дни месяца марта снова были затмения солнца и луны, и увидели люди в этом повторении тревожное предостережение.
Потом в Киеве случилось землетрясение, домы шатались и расползались щелями, а с колоколен попадали колокола.
В Переяславле упала наземь предивная каменная церковь, которую преж того построил и богато украсил епископ Ефрем.
Будто мор прокатился по Руси на святых отцов, духовных пастырей, и намекали иноки в уважаемых обителях, что недостойны-де грешные люди их богоданной святости, вот и позвал их Господь к себе...
Преставился киевский митрополит Никифор, первый иерарх Русской Церкви.