Юрий Гагарин
Шрифт:
И после короткого молчания добавил:
— Во всяком случае мне (49).
На четвертый день после своего исторического полета Гагарин встретился в Москве с журналистами в Большом зале Дома ученых на Кропоткинской (50).
Ярослав Голованов:
Пресс-конференция Юрия Гагарина. Пошел на него поглазеть. Маленький! Симпатичный. Какой-то ладненький. Очень обаятельный. При этом страшно боится сказать что-то не то, все время оглядывается на академика Евгения Константиновича Федорова, который выбивается из сил, делая вид, что он якобы имеет самое непосредственное отношение
Вопрос: Когда будет новый полет в космос?
Ответ <Гагарина>: Думаю, что этот полет будет совершен нашими учеными и космонавтами, когда это потребуется (21).
Газета «Известия», 14 апреля 1962 года:
Без крикливых заявлений и рекламного набата, спокойно и решительно мы прокладывали все новые и новые трассы во Вселенной, следуя научно продуманному стратегическому плану (52).
Юрий Гагарин на пресс-конференции:
Лично я хочу еще много летать в космосе. Летать мне понравилось. Хочу слетать к Венере, к Марсу, по-настоящему полетать (53).
Ничего из того, что он сказал, не помогло прояснить те вопросы, которые возникли касательно его состоявшегося в среду космического полета… На протяжении двухчасовой, транслировавшейся по телевидению пресс-конференции Гагарин ни разу не ответил напрямую на вопросы, заданные из зала. Он зачитал подготовленное заявление и затем дал несколько ответов на серию письменных вопросов, которые, как он сказал, были вручены ему заранее (54).
Его пресс-конференции были помпезными театральными постановками, в высшей степени заорганизованными; вопросы ограничивались по соображениям временного регламента и безопасности, а атмосфера была настолько безличной, насколько она может быть во время брифинга в казарме (55).
Ярослав Голованов:
Первого космонавта приняли с воодушевлением невероятным. Аплодисменты накатывались на него чуть ли не после каждой произнесенной им фразы. В президиум посыпались записки. Академик Е. К. Федоров взялся их «фильтровать». Большинство откладывал в сторону, на других что-то надписывал. Зачем? Не доверял Гагарину? Почему? Ведь это мы в зале его еще не знали. Но те, кто сидел в президиуме, давно знали, что это не только на редкость обаятельный, но и умный человек, знания, убеждения и такт которого ни в каких подпорках не нуждались.
— Когда вам сообщили о том, что вы первый кандидат? — прочитал Гагарин очередную записку, улыбнулся какой-то извиняющейся улыбкой и ответил: — О том, что я первый кандидат, сообщили мне своевременно.
Зал засмеялся. Зал продолжал любить этого невысокого, удивительно приятного майора и смехом хотел ободрить его, помочь справиться с тем чувством неловкости, какое вызвал навязанный ему ответ (50).
— Отличались ли истинные условия вашего полета от тех условий, которые вы представляли себе до полета?
— В книге Циолковского очень хорошо описаны факторы космического полета, — ответил Юрий Алексеевич, — и те факторы, с которыми я встретился, почти не отличаются от его описания (56).
— А какой иллюминатор у вашего корабля? Квадратный? Круглый?
<Гагарин:> — Хороший иллюминатор, очень хороший! (57).
Ярослав
Через много лет мы с Гагариным вспомнили ту пресс-конференцию, и он признался, что почувствовал тогда себя не в своей тарелке. Чуть позже на одном «космическом» юбилее, который отмечался в довольно узком кругу, был веселый капустник, где пародировали подобные встречи.
Вопрос: Вы говорили, что ели в космосе варенье из смородины. Какая была смородина — красная или черная?
Ответ: (долго шепчется с академиком Е. К. Федоровым) Хорошая была смородина.
Помню, Сергей Павлович Королев смеялся тогда до слез (50).
Том Вулф «Нужная вещь»:
Советы продолжали держать в тайне имя Главного конструктора. Впрочем, они скрывали имена всех, кто готовил полет Гагарина, за исключением самого космонавта. Они не печатали в прессе никаких фотографий ракет и не сообщали даже таких элементарных сведений, как длина и осевая нагрузка ракеты. Подобная политика, несомненно, только разжигала воображение. «Интеграл»! Секретность теперь считалась «русским приемом». Чего бы ни добилось ЦРУ в других частях света, в Советском Союзе оно терпело неудачу. Разведать что-нибудь о советской космической программе практически не удавалось. Были известны лишь две вещи: во-первых, то, что Советы способны запустить космический корабль огромного веса, в пять тонн; во-вторых, какую бы цель ни ставили перед собой в НАСА, Советский Союз достигал ее первым. Основываясь на этих обрывках информации, все в правительстве, от президента Кеннеди до Боба Гилрута, начали переживать бессознательную вспышку воображения, подобно древним, которые, глядя на звезды в небе, видели в них очертания… огромного медведя! Созвездие Большой Медведицы!.. (58).
Насколько мы были пропитаны и заморочены этой секретностью, показывает такой пустяковый, но очень характерный эпизод: преподаватель физкультуры сподобился как-то потерять в электричке записную книжку с фамилиями космонавтов, тогда еще никому не известными. Напротив фамилий стояли условные значки: количество тренировок, трудности или успехи — и ничего больше! Что уж тут страшного-то?! Но по всем канонам и по внутреннему своему убеждению он должен был доложить начальству — и доложил. С ним ничего не сделали — не расстреляли и не посадили, но из Центра уволили (15).
Анна Тимофеевна Гагарина:
Радость тех дней омрачена была лишь одним неприятным эпизодом. Вернулись мы из Москвы домой и обнаружили, что пуст ящик комода, где хранились наши семейные фотографии, письма, Юрины конспекты, дневники еще со школьных времен. Вел он их всегда аккуратно, собирал. Я эту привычку поддерживала. Спрашиваем у Тамары, Юрика, где же все бумаги. Ребята растерянные, отвечают, что у них «дяденьки» попросили. Издания самые солидные называли, обещались, мол, вернуть. Не вернули — до сих пор (38).
Распоряжение Совета Министров СССР от 18 апреля 1961 г. о подарках Ю. А. Гагарину:
СЕКРЕТНО
1. Признать необходимым подарить от имени Правительства СССР первому летчику-космонавту СССР майору Гагарину Ю. А. и членам его семьи автомашину «Волга», жилой дом, мебель и экипировку согласно приложению. Отнести связанные с этим расходы за счет резервного фонда Совета Министров СССР.
2. Обязать Министерство обороны СССР (т. Малиновского) выделить майору Гагарину Ю. А. четырехкомнатную квартиру по месту службы.