Юрий Никулин

Однажды он сказал, что во всем мире едва ли наберется пятьсот клоунов. А настоящих клоунов среди них и того меньше — в двух троллейбусах смогут уместиться. Всю жизнь он был уверен в том, что у настоящего клоуна есть своя особенная, во многом непостижимая миссия, своя общественная роль. Он сам был настоящим — клоуном на все времена.

Он

любил жену, гостей, анекдоты, книги, макароны по-флотски, кроссворды, собак. Любил читать на ночь, раскладывать пасьянсы, смотреть футбол, петь под гитару… Как и всему его поколению, ему пришлось пережить нелегкие испытания. Фронтовик, он не раз оказывался на грани смерти, но ему повезло не перейти эту грань — в той страшной войне он выжил. А после войны выбрал едва ли не самую мирную профессию — смешить людей. Ему всегда это нравилось. Ему хотелосьвызывать в людях смех. Это желание жило в его душе с детства, возможно, с самого рождения.

Впервые он вышел на подмостки еще в школе, в конце 1920-х. Зал затих. Все смотрели на Юру и на девять других мальчиков-первоклашек, стоявших на сцене в ряд, каждый с картонкой в руках. На картонках были нарисованы разные овощи. Сценка, которую разыгрывали первоклассники, называлась «Огород», и по картонкам зрители могли догадаться, кто изображает помидор, кто — огурец. Каждому из мальчиков по очереди, сделав шаг вперед, полагалось прочесть коротенький стишок о своем овоще. Юра в этой сценке был Горошком. Ему велели выучить такие слова:

Вот горошек сладкий, Зерна, как в кроватке, Спят в стручках усатых.

Юра стоял последним в шеренге — по росту самый маленький. Когда все ребята прочли свои стихи и настала его очередь, Юра, страшно волнуясь, вдохнул воздуха, сделал шаг вперед и звонким голосом неожиданно выкрикнул:

— А вот и репка!

Зал дружно рассмеялся.

Другой эпизод, тоже из детства. Драматический кружок при Доме пионеров. Руководитель кружка, сам профессиональный актер, стараясь развить фантазию своих кружковцев, предложил им разыграть этюд.

— Вообразите себе, что сцена — это улица, — сказал он. — Вот я стою на улице и смотрю на небо. Вероятно, там я вижу что-то интересное. Каждый из вас — прохожий. Вы будете подходить ко мне и тоже задирать голову, смотреть вверх, изображая любопытство и желание выяснить, что же там, на небе, происходит. Но нужно будет не только подойти и взглянуть наверх, а еще и обязательно что-то сказать.

Начали разыгрывать этюд. Зазвучали голоса:

— Ой, а что там, наверху?

— Что же такое там, на небе?

— Неужели дирижабль?

И так далее. Подошел Юра Никулин.

— Уж не медведь ли? — спросил он, с любопытством глядя вверх.

Сначала наступила тишина, а потом послышались смешки.

— Что-о-о??? — спросил преподаватель.

— Уж не медведь ли? — повторил Юра, но уже не так уверенно.

— Почему медведь?

— Ну… чтобы смешно…

— А мне несмешно! Чтобы больше этого не повторялось!

Много лет спустя, вспоминая об этом случае, Никулин размышлял: «Может быть, тогда, в детской студии, я не так сказал, как нужно? Или, может быть, у преподавателя просто не было чувства юмора?.. Да нет, нет. Определенно было. Как сейчас помню, одно из его заданий звучало так:

— Отрежьте свою голову, положите ее в чемодан и унесите со сцены».

На людях всегда веселый, плакал ли Никулин когда-нибудь? Да, например, когда смотрел фильм «Белорусский вокзал», в финале… Другой эпизод: сентябрь 1996 года, бенефис Зиновия

Гердта — актеру исполнилось восемьдесят. В Малом театре, где проходит бенефис, — аншлаг. Один за другим на сцену выходят актеры, режиссеры, музыканты поздравлять юбиляра. Сергей Юрский, Александр Абдулов, Марк Захаров, Дмитрий Харатьян, Александр Ширвиндт, Николай Петров… И все они знают, что Гердт тяжело болен, что жить ему осталось считаные дни. В перерывах между номерами Зиновий Ефимович лежит за кулисами, не в силах даже сидеть, ему делают уколы. И рядом с ним за кулисами сидит Юрий Никулин, развлекая своего старого друга Зяму анекдотами. А потом они вместе выходят на сцену, и Никулин рассказывает всему залу о медсестре Вере Ведениной, которая на фронте вытащила с поля боя Гердта на своих хрупких плечах и спасла его от смерти. Юрий Владимирович рассказывал об этом, и вдруг в зале, посреди его рассказа, послышались разрозненные аплодисменты… Потом аплодисменты усились. А потом еще и еще! Он обернулся и увидел: на сцену вышла сама Вера Павловна, уже совсем старенькая. А Зиновий Гердт, который за пять минут до этого вообще не мог подняться, которому и сидеть-то было тяжело, уже встал сам из своего кресла и идет ей навстречу, протягивая руки, чтобы обнять ее. И Никулин заплакал…

…С каждым годом все меньше и меньше остается людей, встречавшихся с Юрием Владимировичем лично, знавших его хорошо или просто приятельствовавших с ним. Но все они, рассказывая о Никулине, вспоминая совершенно разные моменты его жизни, отмечают одно и то же: это был нравственно очень чистый, очень крепкий человек. Казалось, он не может совершить дурного поступка даже при желании, как будто у него внутри находится какой-то предохранитель, не дающий идти против совести. Наверное, в этом тоже заключался его талант — уже не актерский, а человеческий. Хотя, услышав о себе такое, Юрий Владимирович наверняка ответил бы анекдотом, да еще с каким-нибудь непечатным словцом… Для большинства людей Никулин таким и представляется — вечный весельчак, анекдотчик, балагур, человек-душа. Это так и не так. Просто он не любил афишировать свои невзгоды, раздумья, плохое настроение, болячки, живя по нерушимому клоунскому принципу: людям — радость, себе — все остальное.

Клоуном он стал по одной простой причине — ему нравилось, когда люди вокруг смеются, и он умел их рассмешить. И как! У зрителей в цирке просто истерики случались от смеха, когда Никулин с Шуйдиным, например, «весело подхватывали бревнышко». Слезы не успевали вытирать! И совсем другие слезы вызывал его герой в фильме «Когда деревья были большими». Но почему тогда, снявшись в этой картине, а потом в фильмах «Ко мне, Мухтар!», «Андрей Рублев», «Двадцать дней без войны» и доказав свой драматический талант, он остался работать на манеже, а не ушел в кинематограф?

И почему всегда, когда произносят два простых слова — Юрий Никулин, у людей хоть чуть-чуть, но разглаживаются лица и внутри становится как-то теплее? Почему до сих пор то в одном кабинете, то в другом (и в административно-начальственных, и в монтажных аппаратных кинорежиссеров, и в гримерных актеров) нет-нет да увидишь Юрия Никулина — фотографией на стене? Ведь этого человека уже давно нет с нами, так почему же люди не хотят его забывать? На все эти вопросы отвечает его биография.

Он прожил долгую жизнь — почти 76 лет, 27 641 день… Эти тысячи дней были наполнены радостью и печалью, смехом и слезами, любовью и мечтами, шумом и тишиной, отчаянием и надеждой. Они были наполнены встречами с очень разными людьми, о многих из которых сегодня говорят, что они вершили историю, влияли на ход событий. Он и сам в известном смысле вершил историю, хотя каждый день просто жил, просто работал, просто любил людей…