Юрка — сын командира
Шрифт:
Юрка допивал свой чай и с интересом разглядывал столовую с голубым потолком — по нему были разбросаны синевато-белые облака, со стенами, к которым были прибиты распиленные вдоль берёзки. Где-то в них и за ними прятались горшочки; из них расползались по ветвям тонкие стебли с густой листвой, и от этого казалось — берёзы растут, прямо здесь; в комнате. Внизу, у корней, зеленела — нарисованная на стене — высокая трава, дальше желтело ржаное поле, за ним далёкий хвойный лес, и опять небо — до самого потолка — с синевато-белыми облаками.
—
— Ага!— восхищенно ответил Юрка.
— Это — дяди Стёпы работа, он у нас — от скуки на все руки, талантище, брат. Допил чай? Пойдём.
— Куда?
— В гости к дяде Стёпе.
Шахназаров привёл Юрку в помещение, напоминающее хозяйственный магазин. И пахло здесь, как в магазине,— нафталином и кожами.
На металлических стойках, как в гардеробе, висели мундиры, на полках, под табличками с фамилиями, ровными рядами лежали фуражки с начищенными до золотого блеска кокардами, дальше аккуратными стопками возвышались одеяла, простыни, какое-то бельё, в углу, тоже на полках,— гантели, гранаты, спортивные диски и ядра, футбольные и волейбольные мячи.
С интересом разглядывая всё это, Юрка и не заметил, когда и откуда появился «дядя Стёпа», обхватил его одной рукой: «оп-ля!» — и поставил на табуретку. В руках у «дяди Стёпы» был жёлтый матерчатый метр с делениями, точь-в-точь как в маминой шкатулке.
— А зачем мы будем меряться?— спросил Юрка.
— Мундир тебе пошьём, шаровары, фуражку сообразим, и будешь ты — настоящий солдат.
— Вот здорово!
— А ботинки вряд ли найдём, свои носить будешь.
— У меня есть совсем новенькие!
Юрка представил себя наряженным в мундир с блестящими пуговицами, в фуражке с кокардой, и ему захотелось, чтобы «дядя Стёпа» сегодня же сделал всё, что надо.
— А пистолет у меня будет?— поинтересовался, поочередно поглядывая то на «дядю Стёпу», то на Шаха.
— Вот этого не знаю,— подмигнув Шаху, ответил «дядя Стёпа».— Мне пистолеты делать как-то не приходилось.
— А ты попробуй!— горячо попросил его Юрка.— Ты же на все руки...
— Боевой пистолет солдату не положен,— вмешался в разговор Шах,— если тебя устроит такой, какие продают в магазинах игрушек...
— Устроит!— обрадовался Юрка.
— Значит, быть тебе во всеоружии.
«Дядя Стёпа» записал на клочке бумаги какие-то цифры и так же одной рукой снял Юрку с табуретки.
— Завтра утром прошу на первую примерку. Согласны, молодой человек?
— Ага,— улыбнулся Юрка, но тут же заволновался, вспомнив о Дункане, оставленном дома, под кроватью. Если малыши обнаружили его, таскают, наверное, теперь по двору, дёргают за хвост, за уши,— разве они понимают, как надо обращаться с животными?
— Я пойду,— сказал Шаху.— Некогда.
— Иди, Юра. Я тоже пойду. Ночью
Юркина тревога оказалась не напрасной. От самой проходной он заметил малышей в ёлочках под окнами ближайшего дома. Танечкина кукла валялась в траве, сияя на солнце пеньковыми косами и розовыми пластмассовыми щеками; вместо неё девчонка держала взвизгивающего Дункана, пытаясь натянуть на него сорочку, а «товарищ Петров», привстав на цыпочки, собирался надеть щенку очки без стёкол.
— А ну, бросьте собаку!— крикнул Юрка вне себя от гнева.— И больше чтоб не смели трогать, а то я вас... Знаете, как поколочу!
«Товарищ Петров» спокойно оглянулся, Танечка выронила щенка и заревела. Дункан, скуля, подался в кусты. Юрка догнал его, осторожно взял на руки.
— Мучили они тебя, да? Вот я им в другой раз задам трёпку.
На крыльцо вышла мама, пожурила Юрку, велела пойти поесть, успокоила ревущую Танечку и увела малышей в лес искать какие-то там цветочки для больной Оли. Юрка с Дунканом направился к озеру.
Солнце поднялось уже высоко, становилось жарко. На сторожевых вышках часовые старались укрыться под навесами в тени. Тихо-тихо было на огневой позиции, а в городке тонко звенела пила, стучал топор, кого-то поругивал Баградзе:
— Зачем ты, Сивцов, под котёл пожар делаим? Гаси, заливай, у меня каша горит...
Юрка сидел под сосной, наблюдал, как Дункан безуспешно пытается поймать стрекозу, и снова радовался тому, что заимеет скоро солдатский мундир, да ещё — пистолет, чтобы носить его, как папа, в блестящей коричневой кобуре. И неважно, что тот пистолет не будет стрелять пулями. Пистончики тоже хлопают — будь здоров. Бах!— и вон те вороны сразу бы улетели.
А потом Юрке стало скучно. Вновь захотелось к Шаху, к «дяде Стёпе», но «дядя Стёпа» сейчас шьёт ему, Юрке, мундир, Шах отдыхает, потому что ночью дважды проверял свои блокпосты. Отдыхают, наверное, и Рекс с Венерой, они ведь тоже ночью несут службу. Венера как будто о чём-то постоянно думает, и ничего ей не нужно, а Рекс — хитрющий: спокойно лежит на крыше будки с закрытыми глазами, но стоит только кому-либо, кроме Шахназарова, показаться близ вольеров, как он сразу: гав!
— Гав, гав!— донеслось с огневой.
Юрка засмеялся, приласкал Дункана, и подумалось ему: а что, если покормить собак? Мама сегодня нажарила таких котлет — пальчики оближешь! К вольерам можно пробраться по кустам, Шах ничего не узнает. Да и что тут такого? Ведь он, Юрка, не шпион какой-нибудь, травить собак не собирается. Зато Рекс и Венера отведают настоящих котлет и, конечно, будут довольны!
Дункана он запер в чулане: «Полежи, маленький, тебе ведь тоже отдыхать нужно», наложил котлет в целлофановый мешочек, обернул бумагой, чтобы никто не увидел, что у него там. Нет, Шах, конечно, ничего не узнает. Как бы он ни понимал своих псов, они ещё не научились говорить.