Ювелир. Тень Серафима
Шрифт:
– Что?
– изумился Себастьян, даже не задумываясь над смыслом загадочного второго предложения, так как уже первое повергало в полнейший ступор. Всем известно, что в Ледуме только восемь сторожевых башен.
– То, что известно всем, не всегда является правдой, - дракон сощурил глаза, как сытый кот, греющийся на полуденном солнце.
– Обратись к своему сознанию, и поймешь, что делать.
– Да, но…
– Не медли, - оборвал ящер.
– Или не знаешь, чем грозит нарушение нашего договора? К тому же, здесь становится небезопасно…
Себастьян даже не успел понять, что происходит. В какой-то момент он вдруг осознал, что время снова течет своим чередом, зал наполнился звуками музыки, движений и голосов, а дракона, так некстати скомкавшего их беседу, больше не было за столиком.
Однако чувство тревоги не пропало, а, наоборот, усилилось. Ювелир настороженно обвел взглядом помещение и обмер. Все - абсолютно все!
– взгляды были устремлены на него. Это длилось всего один, невообразимо жуткий миг, а потом люди вновь обратились к своим делам. Однако многие, в основном охотники и агенты, явно заинтересовались его персоной. Они начали передвигаться - осторожно, не вызывая лишнего ажиотажа, но в то же время быстро, с каждым мигом подбираясь всё ближе. Профессионализм их нельзя было не отметить - кольцо вокруг Себастьяна неуклонно сужалось. Причем обе службы на сей раз демонстрировали завидную слаженность в действиях, будто направляемые единой волей.
Всё еще не пришедший в себя после разговора с бессмертным существом ювелир наклонился к спутнице.
– Выбирайся сама, София, - быстро шепнул он.
– Обстоятельства изменились. Не бойся, я найду тебя.
Удивленная девушка и глазом не успела моргнуть, как спутник её исчез, затерявшись среди снующих вокруг слуг и величаво передвигающихся посетителей “Шелковой змеи”. Заметившие его маневр агенты оживились и ускорили передвижение, неминуемо вызвав некоторую суету. Ювелир ловко лавировал между столиками, пытаясь найти слабое место или брешь в кольце врагов и вырваться из окружения. Пока сделать этого не удавалось, однако преследователи его также не преуспели: они завязли в рядах обеспокоенных гостей, привлекая всеобщее внимание и вызывая недовольство высокой публики, не привыкшей к тому, чтобы её беспокоили во время отдыха.
Себастьян петлял по залу, как заяц по зимнему лесу, с легкостью путая след. Предсказать траекторию его движения было практически невозможно, и преследователям никак не удавалось перехватить ювелира, виртуозно избегавшего столкновений. Многие из них уже открыто держали в руках револьверы, и возмущенный гул в заведении усилился. К происходящему немедленно подключилась охрана, и последняя видимость порядка разлетелась на осколки. Внезапно дорогу ювелиру преградила незнакомая женщина. Она возникла прямо перед ним, словно вынырнула из-под земли или материализовалась из круговерти встревоженной “Шелковой змеи”. Себастьян едва не налетел на неё - хрупкую фигурку, затянутую в корсетное платье с глубоким декольте. Вырез был кокетливо задрапирован белоснежным фишю - квадратным шейным платком из тончайшего полупрозрачного батиста, который скорее подчеркивал и привлекал внимание, нежели скрывал что-то.
Взгляд Себастьяна скользнул выше и выхватил из полумрака эффектное женское лицо. Дымные глаза, темные драматичные губы, скульптурная точность бровей, высокая сложная прическа. Это лицо было почти совершенно, и в то же время проскальзывала в нем какая-то неправильность, что делало женщину еще более загадочной и притягательной. Ювелир замешкался на мгновенье, и явившаяся ниоткуда незнакомка, воспользовавшись этой заминкой, решительно привлекла мужчину к себе. Себастьян и опомниться не успел, как оказался в соблазнительном шлейфе её духов, а в следующий миг ему подарили поцелуй - чувственный и страстный, отдававший чуть заметной характерной горчинкой, появлявшейся от злоупотребления курением. Вот так развитие событий! Ошеломленный ювелир попытался было отстраниться, но женские объятья оказались на удивление крепки, а над самым ухом мужчины угрожающе щелкнул спицами распахнувшийся веер, укрывший их от посторонних взглядов. Себастьян невольно вздрогнул, услышав этот звук. Незнакомка изящно держала в руке не декоративный, но тяжелый боевой веер, и прохладные лезвия его касались самого горла ювелира.
Прежде чем ювелир решил, как действовать дальше в сложившейся непростой ситуации, неподалеку от них раздались два приглушенных хлопка, будто от удара об землю, и незнакомка исчезла так же внезапно,
Всё это позволило Себастьяну, минуя преследователей, без особого труда выбраться из зала к лифтам, подняться наверх и без сожалений покинуть негостеприимное заведение.
Спокойной, чинной походкой, но без излишней медлительности прошел он мимо охранников и оказался за воротами. Наконец-то свобода! Оставшееся позади казалось сумрачным сном. После дыма и шума “Шелковой змеи” ювелир с наслаждением окунулся в тишину и свежесть ночного города. Легко вдохнул он холодный воздух, прежде казавшийся коктейлем из пыли и смога, а теперь наполнивший легкие живительной силой. Ночь густо закрасила Ледум серо-черной тушью. Ночь стекала с островерхих крыш, с глянцевой глазурованной черепицы, тягуче капала с ажурных лепестков фонарей. Мистические узоры мостовых мерцали и, казалось, беспрерывно двигались. Город был совершенно волшебным в эти минуты, таким, что в него можно было влюбиться. А на губах ювелира стыл горчайший, шоколадно-кофейный поцелуй незнакомки.
Странный, сумасшедший день подходил к концу, разбиваясь стеклянной россыпью. И не остановишь этот ускользающий хрупкий миг, не удержишь в руках - изрежут пальцы осколки реальности, осыпающиеся в небытие. Жизнь не прочнее облака, которое без труда развевает весенний ветерок.
Душа Себастьяна наполнилась печалью. Чуткость, свойственная сильфам, способствовала несколько иному восприятию мира, отличному от восприятия обычных людей. Он четко помнил поцелуи Моник - прохладно-белые, свежие, похожие на лепестки серебряных лилий. Поцелуи Софии были иными - алые, горячие, они создавали ощущение бурного водоворота крови в сердце, присущего юности, только вступившей в свои права. При одном только воспоминании о них трепет сладостного притяжения охватил его душу, как пожар. Но сегодняшний поцелуй незнакомки отличался от всех, когда-либо испытанных прежде. Себастьян впервые затруднялся в определении цвета, - он был совершенно особым, неповторимым. Одно можно было сказать однозначно - энергетика женщины была далека от мягкости, она напоминала ювелиру клинок, спрятанный в нарочито украшенных ножнах. Когда прощальное очарование поцелуя развеялось, остался резкий, щелочной привкус. Словно бы металла… или крови.
Себастьян нахмурился и попытался восстановить в памяти лицо незнакомки. На нем было много косметики, однако ювелир мысленно отсек все производимые ею эффекты и выстроил модель с истинными, дарованными природой чертами. Они оказались достаточно острыми и не совсем пропорциональными. Незнакомка оставалась загадочной, но назвать ее прекрасной было уже затруднительно. Губы в естественном состоянии сделались тоньше, а взгляд без накладных ресниц суше и жестче. Прическа слишком идеальна, чтобы быть натуральной - почти наверняка парик…
Ювелир сам вздрогнул от своей догадки, но ошибки тут быть не могло: Маршал. Несомненно, это была она, и она же спасла его от неминуемого ареста. Но почему? И для чего вообще убийца оказалась здесь в этот вечер? Плохо дело. Слишком много совпадений, обещающих много проблем.
Себастьян едва не застонал от досады. От всех этих женщин, будто сговорившихся против ювелира, уже голова шла кругом.
София казалась ему наивным, неиспорченным ребенком, невинной девочкой. Она привлекала Себастьяна своей беззащитностью и возможностью оказывать покровительство, - возможностью чувствовать себя мужчиной, если говорить начистоту. Моник была другой: не легкомысленная фея, скорее - строгий совершенный ангел, не нуждающийся ни в чьей заботе или опеке. Маршал… Эту вообще сложно расценивать как женщину. Поистине, убийца уникальна - странное бесполое существо из другого мира, с несформированным телом подростка, вызывавшим, подобно незрелому плоду, оскомину на зубах, и душою демона. От неё неудержимо хотелось бежать прочь. И что-то подсказывало ювелиру, что это разумное желание.