Ювелир. Тень Серафима
Шрифт:
Глава 14
Последние слова лорда Эдварда заставили Себастьяна вздрогнуть и немедленно уделить своё внимание прочим персонам, находящимся в здании мельницы. Прежде было как-то не до них… Но как там сказал правитель - “стражи”? Может ли это быть тем, о чем он думает? Те самые стражи, что стерегут пещеры драконов, прислуживают правителю Ледума? Невозможно! Или лорд всё же имел в виду своих нормальных, человеческих охранников?
Один-единственный взгляд дал ответ на все эти вопросы, - но породил одновременно с этим великое множество новых, которые просто не укладывались в голове. Первое время сильф наотрез отказывался верить
Ошибки быть не может - это она. Ювелир смотрел в лицо своему многолетнему кошмару. И оказался к этому совсем не готов. Полоса несчастий, начавшаяся в жизни с того дня, как он взялся за этот проклятущий заказ, не прекращалась.
Но как??
– Моник?
– Себастьян с трудом выдавил это имя, всё еще не понимая, что происходит.
– Моник! Ты ли это, ответь?
Оба стража никак не отреагировали на его слова. Один из них был мужчиной неопределенного возраста, с темными глазами и начинающими седеть волосами. Впрочем, судя по всему, поседеть до конца у него уже вряд ли получится.
Вторая - молодая женщина. Строгие черты её лица давали представление о внутренней силе и спокойствии. Волосы оттенка яркой меди тяжелой лентой опускались до пояса, собранные высоко на затылке и схваченные в нескольких местах плетеными шнурами. Она абсолютно, ни на йоту не изменилась за прошедшие десять лет. Только глаза были чужими - пустые, равнодушные глаза. Таких глаз не бывает у живых людей.
И самый главный, отличительный признак стражей, который давно уже приметил Себастьян: в их глазах не было зрачков. Это совершенно лишало взгляд выражения и мешало проследить за его направлением. Стражи словно бы всё время бессмысленно таращились прямо перед собой, хотя на самом деле пустой взор их охватывал многое.
Ювелир с болью и отвращением смотрел в безучастное лицо женщины, погибшей по его вине, в холодную, мертвую зелень её глаз, прежде бывших такими родными. В душе царило смятение. Возможно ли, чтобы такая ужасная судьба постигла его и Моник? Неужели мало того, что их любовь оказалась разрушена? Неужели нужно теперь заново переживать эту страшную потерю?
Столько лет он безутешно оплакивал её, Моник, своего убитого ангела… а она оказалась жива. Вернее, заживо погребена в теле стража!
Какая несправедливость! Какие жестокие испытания выпали на их долю! Так значит, дракон не убил тогда возлюбленную, а обратил в стража… или убил и обратил? Это уже не имело значения. Как бы то ни было, его Моник больше не существовало. Стоящая перед ним женщина не узнала его. Несомненно, она обнажит против него меч и хладнокровно лишит жизни, если он сию же минуту не уберется прочь.
Чувствуя небывалую горечь, Себастьян развернулся и поплелся обратно к выходу. Что он мог поделать? Помочь Моник невозможно, ничто нельзя изменить. Ноги едва слушались ювелира, когда он ступил на порог. Стражи молчаливо, но неотступно следовали за ним.
В дверях Себастьян застыл, разглядывая сияющие в рассветных лучах цветы сливы. Они были так же прекрасны, так же свежи, как будто ничего и не произошло. Дерево казалось воплощением умиротворения и красоты, в противовес царящему в душе ювелира хаосу. Единственным желанием сейчас было сесть на ступенях и созерцать. Созерцать парящие, плывущие в воздухе невесомые лепестки, похожие на белый дым. Наполняться гармонией и блаженной пустотой, когда созерцающий и созерцаемое сливаются и становятся единым. Когда все посторонние, тревожащие мысли оставлены где-то за пределами разума и тела.
Себастьян поддался этому порыву и некоторое
Просто - да не просто.
Что-то мешало ювелиру, будто держало на привязи. Он честно попытался уйти, - но вот незримый поводок оказался натянут, и дальше пути не было. Совсем не было. Слова дракона саркастически звучали в голове, и вот уже первая часть загадки перестала быть таковой. Забери то, что принадлежит тебе - это несомненно означало Моник. Душа возлюбленной, похищенная драконом, должна наконец обрести свободу!
– Прости меня, Моник, - тихо произнес Себастьян, не оборачиваясь. Глаза её были слишком страшны, чтобы смотреть в них - мертвые, бессмысленные и чужие.
– Я сделаю то, что должен. Я знаю, тебе уже не будет больно. Никогда.
Наверняка он будет горько сожалеть об этом позднее. Но в эту секунду выбор, продиктованный представлениями о долге, был сделан. Сомнения, раскаяние… острое, жестокое чувство вины… горькие вопросы и ненависть к самому себе - всё это придет, конечно придет, но после. А сейчас душа его не запятнана и не отравлена никакими деструктивными эмоциями, а значит, пришло время действовать.
Глубоко вздохнув, ювелир открыл заветный кофр и окинул взглядом аккуратные ряды ячеек. Богатой коллекции Серафима мог позавидовать даже опытный маг. Собранные им камни были столь хороши, что даже пассивная работа их приносила множество преимуществ, хотя и не раскрывала в полной мере свойств камней.
Себастьян извлек пять небольших минералов и один за другим вставил их в рабочий медальон.
Первым встал на своё место гелиотроп - отменный образец звездчатого агата, имеющий блеклый луковый цвет с расплывчатыми красноватыми пятнами. За ним последовал бесцветный ахроит - совершенно лишенная окраски разновидность турмалина, встречающаяся чрезвычайно редко. Ювелир не торопился, тщательно закрепляя минералы. И вот уже на своем месте чистый пурпурово-красный гранат, по твердости сопоставимый с благородным рубином, - альмандин. Себастьян флегматично потянулся за следующим камнем, темно-зеленым изумрудом, который при повороте и смене угла зрения менял оттенок от желтоватого до синего. И наконец, последний - великолепный золотисто-зеленый хризоберилл с эффектом кошачьего глаза. Это был вариант с сильно заметной полоской света, расположенной вдоль длинной оси минерала. Радужные переливы камня напоминали оболочку кошачьего глаза, а полоса света - вытянутый кошачий зрачок… Готово. Ювелир с щелчком закрыл крышку.
Именно такое сочетание минералов давало всё, что только необходимо во время боя: быстроту, скрытность, силу и выносливость. Помимо этого камни охлаждали рассудок, улучшали зрение, замедляли действие ядов, а также даровали терпимость к боли и повышенную свертываемость крови, что помогало избежать обильной кровопотери.
Продолжая стоять на месте, Себастьян вытащил шпагу с дагой и аккуратно, выверенно принял боевую стойку. Пламеневидный клинок опасно сверкнул на солнце, а в кинжальных ножнах привычно остались ждать своего часа три метательных ножа. Ювелир был готов к бою, если не морально, то физически.