Ювелирные сокровища Российского императорского двора
Шрифт:
Портретный орден Петра I
Говоря о николаевской эпохе (1825–1855 гг.), надо отметить, что для этого времени характерно некое сворачивание безумных трат на ювелирные изделия Императорского двора. Роскошь сохранялась только как необходимый атрибут Императорского двора, а не самоцель. В это время сам император стремился упорядочить традиционно огромные финансовые потоки, прокачивавшиеся через структуры Министерства Императорского двора. Эта тенденция, прежде всего, затронула порядок пожалования высочайших подарков.
Ресурсы для высочайших пожалований в виде государственных наград сосредотачивались в кладовой № 2 Камерального отделения Кабинета Е.И.В. Пожалование высочайших подарков издавна было одной из форм государственных наград. При этом – также по традиции – степень
О том, какое значение придавалось высочайшим подаркам, наглядно свидетельствуют запасы этих подарков. Так, на начало 1826 г. в кладовых Кабинета оставалось подарочных вещей «на диспозицию», т. е. на усмотрение монарха, на колоссальную сумму в 2 228 282 руб. [465] Тогда же (31 августа 1826 г.) Николай I отменил введенные по инициативе графа А.А. Аракчеева десятипроцентные отчисления с подарочных вещей «для образования капитала увечных воинов». Поскольку, по мнению императора, достаточный капитал был уже сформирован, то было приказано «не делать никаких вычетов и со всех бриллиантовых, золотых и прочих вещей… жалуемых Нами из Кабинета».
465
Юферов А.В. История коронных бриллиантов // Алмазный фонд СССР. Вып. 2. М., 1925. С. 19.
Дж. Доу. А.П. Ермолов. Военная галерея Зимнего дворца. Не позднее 1825 г.
Для подарков первым лицам иностранных государств мастерам-ювелирам заказывались уникальные «разовые» вещи. К числу таких высочайших подарков можно отнести хрустальную кровать, изготовленную ювелиром Вильгельмом Кейбелем и мастерами Императорского завода в 1824–1826 гг. для персидского шаха. Эта история достойна изложения хотя бы в кратком варианте.
Инициатором проектирования и создания хрустальной кровати стал генерал от инфантерии Алексей Петрович Ермолов. Накануне очередной вспышки российско-персидских противоречий, в октябре 1822 г., А.П. Ермолов предложил отправить в Персию подарок для шаха – хрустальную кровать, «которую в свое время изъявлял желание иметь шах Персидский» [466] . При этом, по мнению генерала, «подарок сей не может обойтись слишком дорого…». Эту идею приняли, и буквально через неделю руководство Императорского стекольного завода получило распоряжение о подготовке проекта хрустальной кровати. В апреле 1824 г. эскизы кровати представили Александру I, который их одобрил, но при этом решил сократить проект, оставив только кровать, без задуманных мастерами сопутствующих предметов.
466
РГИА. Ф. 468. Оп. 10. Д. 71. Л. 1 // О приготовлении для Шаха Персидского хрустальной кровати. 1822.
По документам, эти сопутствующие предметы выливались в значительную сумму – в 33 600 руб. [467] Сама же хрустальная кровать по смете должна была обойтись казне в 44 824 руб. По требованиям проекта это должна быть настоящая функциональная кровать, ее каркас, собранный из «брускового железа на винтах», должен выдерживать все «штатные и нештатные» нагрузки, «дабы на предназначенное употребление действительно был годен». Стоимость кровати значительно повысилась после того, как ювелир Вильгельм Кейбель предложил украсить кровать серебром. О количестве этого серебра говорит то, что Кейбелю выделили 4 пуда 20 фунтов драгоценного металла.
467
Предлагается приготовить в подарок шаху: Стеклянных вещей: два канделябра 4 аршинных с серебряною оправою (17 000 руб.); стол осьмиугольный на низеньких ножках в серебряной оправе (2700 руб.); к нему компотьеров (ваза на высокой ножке. – Авт.) (на 1500 руб.); 12 столовых фонарей (2400 руб.); 24 цветника (2000 руб.). Фарфоровых вещей: 48 чаш в персидском вкусе с богатыми украшениями (4000 руб.); 24 небольших вазиков, или цветников с богатым украшением (4000 руб.).
Работа над хрустальной кроватью завершили на фоне трагических событий, происходивших в Петербурге и Таганроге. Рапорт о том, что хрустальная кровать «совершенно окончена», поступил в Дворцовую контору 9 сентября 1825 г., а Александр I навсегда покинул Петербург 1 сентября 1825 г. Тем не менее, в ожидании возвращения монарха хрустальную кровать собрали «во всех частях, сперва в Зимнем, а потом в Таврическом дворцах» [468] . В ноябре 1825 г., когда казна рассчитывалась за кровать с Кейбелем и Стеклянным заводом, император Александр I умер в Таганроге. Петербургу стало не до кровати. Однако деньги были потрачены, проблемы с Персией оставались, и поэтому в феврале 1826 г. император Николай I распорядился
468
РГИА. Ф. 468. Оп. 10. Д. 71. Л. 34 // О приготовлении для Шаха Персидского хрустальной кровати. 1822.
469
Там же. Л. 50.
В начале 1830-х гг. практика пожалования высочайших подарков в виде различных ювелирных изделий начинает жестко регламентироваться, как и очень многое в царствование по-немецки педантично-системного императора Николая Павловича. Именно в это время в обиход как служащих Камерального отделения, так и чиновной бюрократии входит выражение «подарок по чину». Кроме этого, в целях экономии средств Кабинета стоимость высочайших подарков стала возлагаться на те ведомства, в которых служили награжденные и от которых шли «представления на подарок».
Конечно, вне категорий проходили подарки, что дарились лично императорской четой многочисленной родне по случаю различных семейных событий. Так, у обслуги Александра III, когда он еще был цесаревичем, имелась специальная тетрадь [470] , в ней был составлен список дней рождений и дней тезоименитств европейской родни. Видимо, цесаревичу могли тактично заранее напомнить, что 27 марта – день рождения короля датского; 12 мая – день рождения королевы Виктории; 22 мая – кронпринца датского; 11 июня – день помолвки Их Высочеств; 22 июля – тезоименитство цесаревича Александра Александровича; 26 августа – день рождения королевы датской; 28 октября – день свадьбы; 19 ноября – день рождения принцессы Уэльской и так далее…
470
РГИА. Ф. 1339. Оп. 2. Д. 43 // Памятная тетрадь с записью праздничных дней и дней семейных событий императорской фамилии. 1867.
Эти подарки также подбирались из запасов кладовой № 2 Камерального отделения. Но даже в этом случае принимались во внимание негласные «традиции прежних лет», которые передавались хранителями из рук в руки и о которых были хорошо осведомлены и члены разраставшейся императорской семьи.
Например, одной из стандартных подарочных позиций для великокняжеской родни – это подарки по случаю рождения детей. В 1852 г., после того как великая княгиня Мария Николаевна (старшая дочь Николая I) родила сына, царственные родители «по случаю крестин Его Высочества Князя Георгия Максимилиановича» подарили дочери «браслет с мелкими рубинами» за 4161 руб. Когда у будущего Александра II в 1853 г. родилась единственная дочка, великая княжна Мария Александровна, бабушка с дедушкой подарили по случаю крестин вещь несколько более дорогую – «браслеты с бирюзою» за 4715 руб. При рождении в 1854 г. другой внучки, великой княжны Веры Константиновны, дочери второго сына, подарок оказался несколько дешевле – «браслет с 11 рубинами и жемчугами» за 3200 руб. [471] Эта «разница в ценах» была совершенно неслучайной, ибо она отражала реальное положение царских детей и внуков в строгой иерархии императорской семьи.
471
РГИА. Ф. 468. Оп. 43. Д. 981. Лл. 2–4 // Сведения о выдаче драгоценностей из Камерального отделения (отрывок). 1852–1859 гг.
О некой тенденции к экономии на высочайших подарках наглядно свидетельствуют суммы, в которые обходились эти подарки Кабинету Е.И.В.:
1826 г. – 2 550 602 руб.;
1834 г. – 2 097 355 руб.;
1845 г. – 514 106 руб.;
1854 г. – 382 664 руб. [472]
Следует отметить, что огромная часть высочайших подарков из кладовой № 2 Камерального отделения Кабинета Е.И.В. шла многочисленным родственникам царствующего императора. При этом никаких письменно утвержденных стандартов на пожалование ювелирных подарков в Камеральном отделении никогда не было. Но были многочисленные нюансы межличностных отношений, положения в иерархии царствующей фамилии и прочие сложности, которые совершенно отчетливо воспринимались на подсознательном уровне. Учитывались и прецеденты, которые сильнее любой инструкции. О динамике трат на подарки членам императорской фамилии свидетельствуют следующие данные [473] (табл. 33):
472
Юферов А.В. История коронных бриллиантов // Алмазный фонд СССР. Вып. 2. М., 1925. С. 20.
473
Там же.