Ювенилия Дюбуа
Шрифт:
Первым делом прошу встать sranyh умников так, как они планируют позировать (тут важны не сами позы, а общая ширина их глистообразных тушек), отмеряю расстояние. Приблизительно два метра, три вместе с зазором для полноты изображения в кадре. Сразу определяемся с деталями. Каждому по надгробью, дерево где-то на трети и несколько ворон. Беру на себя самое сложное. Парням остаются гробы, да травка.
Очень долго приходится объяснять элементарный принцип наложения матричной формы. Вроде поняли, молодцы. Р. зачем-то пытается резать картон ножницами, даю ему дружескую оплеуху. Дурак, blyat`. Ладно, проехали. Как давно я не брался за нож в благих целях!
Двенадцать часов ночи наступили незаметно. Между работой
Фрагменты декораций разбросаны по всему дому. Не знаю зачем, но каждый отнёс свой гробик в отдельную комнату. Махаю на durachkov рукой, заваливаюсь на мягкий диван. Zaebis`. Тело ноет от истощения, но я очень доволен проделанной работой. Даже через хмельную отрыжку и забитый табаком нос, чувствую запах пота с подмышек. Воняем работягами. Приятно вот так иногда сделать что-то в команде. Меня типа хвалят, чуть ли не нализывая воображаемые яйца. Не люблю я это der’mo, но приходится терпеть.
Тут С. покидает видимые просторы комнаты. Возвращается же уже с тремя небольшими пакетиками. Ага. Вот походу наше вознаграждение. Поднялись одобрительные вопли, застучали хилые кулачки. В голове снова встаёт выбор. Но не принимать я отсёк в первую же секунду. У меня нет зависимости. В Мире, где есть озабоченные мамашки, узколобые папаши, да и всякая недалёкая перхоть принято считать, что даже «лечебные сборы» вызывают сильнейшую зависимость. Это типа на мой взгляд огромное заблуждение. Они ни черта не вызывают, но может и вызывают. Если долго не лечиться, то появляется лёгкий зуд в голове, вроде зубы немного там чешутся. У тебя, брат, нет зависимости, ты хочешь просто в своё удовольствие. От этого чувства легко отвязаться, можно даже не shmalit’ полгода, но, если кто-то рядом достаёт при тебе пакет — отказаться становится почти невозможно. Такое слабохарактерное чувство тяжело объяснить. Ты типа чувствуешь себя хорошо, ничего с тобой не произойдёт, но подурачиться хочется, тем более на халяву. Именно так говорят все obossannye nariki. Поздравляю себя и всех присутствующих.
Хозяин дома раздаёт бумагу для «ролов». Благородно отказываюсь, ведь у меня есть своя, со вкусом шоколада. Накрутили. Все готовы дети? Так точно, капитан!
Торжественно опаливаются кончики. Походу С. решил поэкспериментировать, намешав в натуру скоростей. Сердце крайне чутко реагирует, начиная биться в ритме сумасшествия, к лицу приливает кровь. Резковатый заход, но не выкидывать же добро? Меня выматывает с одной тяги, а тут ещё как минимум три. Умирать, так с музыкой. Р. врубает «дверей», отличное сочетание.
Мы в сомнительной сказке. Самое главное правило — держать себя на плаву. А чтобы это сделать, нужно иметь точку опоры. Что-то типа реальное и фактическое может стать маяком, идя на свет которого — уцелеют мозги. Выбираю собственную руку с часами. Я чувствую их холодный металл, я знаю, что они точны, как никогда.
Держусь. Р. сползает с дивана, идёт в туалет. Через весь покадровый клик слышу звуки рвоты. Было бы здорово struganut’, но вместе с облегчением придёт и конец волшебству. С. открывает второй пакетик. Особо не церемонясь, он высыпает неоднородную горочку на журнальный стол. Мелкие частички муки взлетают вверх тонким шлейфом. С. достаёт из кошелька толстую купюру, сворачивая её в трубочку. Раз я был главным в деле, то это походу благодарность, быть первым (или как в детстве, а?) Подобное der`mo я не очень люблю, но раз уж мы начали, то почему нет? Умираем один раз, а уж живём тем более.
Хватаю купюру. Делать трассу слишком лениво. Приваливаюсь к кучке. Очень элегантно, на французский манер, проплываю по поверхности белоснежного
Перерождение.
От перепада давления закладывает уши. Первый-первый, я второй, полёт нормальный. Начинаем танцевать. Выбегаем в ночной холод. Падаем с лестницы, но совсем не больно. Играем в снежки. Я даже не уверен, что в кого-то попадаю, но весело, жуть! Кровь стучит в висках. Каждое мгновение кажется, что вот-вот упаду и больше не встану, но этого не происходит. Мгновение, которое зависло за секунду до распада, это чувство подвешенности, когда теряется своё «я» в недрах веществ, которые отравили мозг, прихватив с собой и душу. Сколько людей откидывается? Не имею понятия, но если вдруг моя очередь, то это не так и важно.
После жизни меня ждёт ничего, как и всех, кто ни во что не верит. Товарищ Bulgakov очень хорошо показал момент, типа прям пробирает до дрожи. Но что поделать? Встав один раз на скользкий путь — тяжело выбрать иной, типа быть не собой.
Не помню, как мы вернулись в квартиру, но просыпаюсь в состоянии — хуже не придумаешь. Во рту каша, ужасно прям пасёт. Blevota на подбородке. Мама, этим утром я фонтан. Честно говоря, не уверен, что вся мерзость принадлежит исключительно мне. От вонищи снова тянет рвать, не сдерживаюсь, прямо под себя. Почки ноют. Ещё бы, очнулся-то я в ванной при полном параде. Прямо в куртке!
Начинаю снимать с себя оковы. Куртка застирывается. Штаны вроде бы ничего так, сухие, только немного земли на коленках. Полностью раздеваюсь, смываю рвоту (удивительно, как она не застряла в стояке), принимаю душ. Как же huevo… Каждый раз говорю себе, что всё, пора завязывать. Типа время вставать на балдежный праведный путь, но каждый раз рвотный круг врубает гонки на выживание в надежде словить хоть толику кайфа.
Вытираюсь первым попавшимся полотенцем, выкидываю сразу в грязное. Остальные ребята выглядят не лучше. У Р. синяк на скуле, ещё и нос подбит. У парней тоже какие-то подтёки на лице. До меня начинает доходить, что, походу, мы играли в старую добрую игру, где нужно pizdit` друг друга по очереди.
Завтракаем bihkami. Блаженство. Вместо чая пью минералку из холодильника. Чувство перерождения смешивается с паническими волнами. В зимнее время лучше пить горячий чай, но сейчас привести голову в рабочее состояние куда важнее.
Несмотря на процедуры, ощущаю себя не так чтобы. Der’mo отпустило, но налёт остался. С. успокаивает, говорит, это ненадолго. Нечего было мешать. Вот blyat` козлы!
Р. хочет ещё потусить с ребятами, но я уговариваю его отправиться домой. На холоде начинает рубить в сон. Нужно было попросить солнцезащитные очки. А ещё застиранный свитер не высох, кожа чувствует продрогшую мерзость. Выглядим стрёмно, типа действительно pogano. Нас везде проносит, всем плевать, аллилуйя большим мегаполисам. Праздники. Кто сейчас вообще адекватен? На пропуске в метро сотрудникам плевать, хоть у Р. с собой большой рюкзак, а сам он похож на нехорошего человека. На сегодня больше никаких приключений. Хватит. Тело истерзано ядом.
Заваливаюсь к себе. Всё-таки хорошо, когда есть свой уголок, хоть его ты и арендуешь. Приятно вот так прийти, растянуться на диване и просто лежать в тишине, думая о женщинах, жизни, о тайных желаниях, и о том фантастическом будущем, которое вряд ли сбудется, но надеяться всё же хочется. Вот так ты лежишь, рассуждаешь, не замечая, как проваливаешься в сон, а наутро снова с пустая голова. Балбес…
Февраль. Начало. Прошлая начальница была права: найти работу в первые два месяца зимы — почти невозможно. Всё это время я ни черта не делал, иногда зависая с Р. и К… В последнее время много пишу. Мой мозг типа заражается графоманией.