Ювента

Дмитриев В.В.

– Окей – искренне улыбнулась Карина. Улыбка у нее была очень красивой, как, впрочем, и всё остальное. – Пойдем к остальным? А то Сергей Анатольевич сказал, что поезд уже скоро прибудет.

Дети вошкались и не желали стоять равно, вертели головами по сторонам и переговаривались друг с другом так, словно за эти дни, проведенные бок о бок в поезде, у них совсем не нашлось времени на болтовню. Энергия из них била ключом. Казалось, что если все взрослые вдруг разом отвернуться хотя бы на секунду, то северянам хватит и этого времени, чтобы разбежаться по вокзалу и не оставить за собой совершенно никаких следов.

Макар понимал, что причина такой активности достаточна банальна – пионеры попросту

устали трястись в своих вагонах и слишком засиделись, и теперь банально радовались свежему воздуху, теплому солнцу и возможностью пройтись два шага вперед и не упереться при этом головой в стенку.

Только когда суетливую толпу всё же удалось выстроить в две ровные шеренги, Мак смог всмотреться в приезжих. Возраст у всех них действительно был разный. Даже слишком. Среди них были не только мелкие, но и, казалось, совсем уж взрослые пионеры, которым Макар, встреть их в будний день в городе, никак не дал был шестнадцать лет. Выглядели они своеобразно – смуглая кожа, темные волосы и чуть узковатые глаза делали их похожими на азиатов. Одеты северяне тоже были невпопад – кто-то хорошо и даже стильно, а кто-то явно не менял своего облачения с самого выезда из Хладогорска. При чём это можно было сказать как про мальчиков и парней, так и про девчонок и девушек. Единым в них было только одно – улыбающиеся задорные лица, излучающие бодрость и веселье.

Якушев выперся вперед, благородно оставив позади себя Элину и всю остальную, не особо важную его персоне, “делегацию”. Депутат завел свою речь, которую он со всей серьезностью мог бы применить еще в добром десятке подобных встреч и съездов. Он говорил о дружбе народов, о гостеприимстве Ладного и о том, с каким же нетерпением он дожидался этого замечательного дня. На сладость его речей наверняка могли бы слететься пчелы и зажалить обладателя медового голоса до смерти, но он успел вовремя закончить свою тираду, вручив главной сопровождающей, низенькой старушке, какой-то сувенир среднего пошиба в честь их приезда.

Пользуясь случаем, Макар решил выделить из общей толпы тех самых четырех человек, о которых и говорил вчера Якушев. Сопровождающие держались чуть в стороне, рядом со своим лидером, или начальницей – Мак пока не придумал, как будет называть про себя эту старуху. Среди всех них внимания была достойна лишь одна девушка, которая хоть как-то соответствовала градации красоты по стандартам Макара и подходила под пункт “вроде ничего такая”. Во всяком случае, так ему показалось издалека. Пока что главной “особенностью” в ее внешности можно было выделить только небольшую панамку, которую нацепила на себя девушка. Смотрелась она в ней чуть глуповато, но всё равно лучше, а главное моложе, чем все остальные сопровождающие, ничем не цепляющие глаз.

Та самая старуха, представившаяся Верой Ильиничной Тумусовой, в ответ также одарила Якушева встречным сувениром, который он принял с фальшивым восторгом, будто ему только что вручили ключ от дворца или новой иномарки. Элина решила не дожидаться, пока депутат снизойдет до ее представления, и также вышла вперед для знакомства. Старуха сдержанно ей кивнула и на том их приветствие было законченно. Вожатых, стоявших всё это время чуть поодаль, представлять и вовсе не стали, что было им только на руку. В ином случае построение на перроне могло затянуться еще на добрых полчаса, прежде чем были бы осуществлены обмены фальшивыми любезностями. Макар благодарил всё на свете, когда они организованно выдвинулись к автобусам и покинул перрон, который уже успел осточертеть вожатому за все эти два с половиной часа ожидания поезда.

Якушев поспешил сослаться на “важные дела”, лишь бросив им на прощание, что еще обязательно заедет в лагерь и проведает “детишек”. Вместе с фотографом, который всё это время мельтешил перед глазами и фотографировал не только всю их встречу, но и вообще чуть ли не каждого человека по отдельности, депутат ретировался с вокзала, позволив всем

наконец-то немного расслабиться.

Сопровождающие, шурша списками, довольно бодро и умело организовали детей, сразу разделив их на два отряда и рассадив тех по местам в автобусе. Мак приметил, что та самая сопровождающая в панамке руководит именно его будущими пионерами, что даже немного его порадовало. Сверившись со списками самостоятельно и пересчитав детей по головам, Макар и Карина теперь точно могли сказать, что приняли отряд в свое владение в полном объеме и могут двигаться дальше.

“Да начнется геморрой” – сказал про себя Макар и также занял свое место в плотно забитом автобусе, предвкушая “веселую” поездку.

– Так…тишина! Я надеюсь, что все меня щас понимают, потому что повторять одно и тоже по двадцать раз я не буду – громко говорил Мак, стараясь, чтобы в шуме езды автобуса его было слышно как можно отчетливее. – Итак, давайте коротко – мы ваши вожатые. Во-жа-ты-е. Я Макар, а это Карина. С это дня вы слушаетесь нас. В лагере у нас есть несколько правил, которые нарушать нельзя. Первое – без нашего ведома вы никуда не отходите. Территория у нас большая, искать вас придется долго. К тому же в лесах здесь водятся тигры, а в реках крокодилы, так что “гулять” вы будете недолго. Шучу… Но знайте – уж если мы сами вас найдем, то пеняйте на себя. Второе – весь лагерь живет по расписанию. Если в двенадцать часов у нас планируется мероприятие, или чё-то в этом духе, то именно в это время мы и должны быть там. Никаких “не хочу” и “не буду” я слышать не должен. Все так живут, поэтому и вы привыкайте. От этого, к сожалению, никуда не деться. И третье – не менее важное – если вас что-то беспокоит, или не устраивает, то вы не молчите, а говорите обо всём своим вожатым, то есть нам. Мы со всем разберемся. Также не забывайте и о банальных вещах – не пить, не курить, не воровать, не ругаться матом и не драться – это вам и так должно быть понятно. Будут и другие правила, но с ними мы ознакомимся по ходу пьесы. Ну что, поднимите лапу, кто всё понял.

В толпе северян не нашлось и половины тех, кто поднял свои руки в знак понимания того, о чём им только что распинался вожатый. Макар ошалел. Он не хотел верить в то, что остальные просто не знают его языка.

– Так, давайте-ка еще раз. Поднимите руки, кто…

– Извините, Макар, здесь многие плохо говорят по-русски – неловко пояснила ему сопровождающая в панамке, которая до этого слушала вожатого очень внимательно. – Не волнуйтесь, я им потом всё объясню. Можете продолжать.

“Ну здорово” – подумал Мак, обреченно обводя взглядом толпу. – “Задача только что усложнилась в хренову тучу раз. Я ненавижу свою жизнь…”.

– Замечательно… Ну тогда еще скажите им там…ну, на своем, что по приезду нас ждет знакомство, заселение и ужин. На этом всё.

Сопровождающая тут же стала переводить пионерам то, что сказал им вожатый. Язык, на котором объяснялась девушка, был странный и очень чудной. Обычный набор букв, сваленный в кашу из слов и предложений, которые совсем не ложились на слух. Мак не понимал, как вообще люди могли разговаривать на подобных наречиях.

– Жопа – выругался Макар на чистейшем русском, возвращаясь на свое место у самого входа в автобус. Карина сидела рядом с ним на соседнем сидении и тоже пребывала в некотором замешательстве. – Вот чё толку я щас распинался?

– Хорошо получилось – подбодрила его напарница.

– Да? Ты правда так считаешь? – передразнил ее Мак. – А чё толку? Половина из них вообще не сращивает, о чём речь была.

– Погоди, сейчас она им переведет и проблем нет. Тем более всего половина не говорит, а остальные-то понимают.

– Айй, Карина – не будь ты такой наивной. Даже если часть из них и говорит по-нашему, то они всё равно будут придуриваться, что не втыкают, чего мы им там втираем. Это ж так удобно в любой момент включать “моя твоя не понимать”. Капец…