Южная Африка. Прогулки на краю света
Шрифт:
Чуть ли не все местные жители носят французские фамилии — что ни фермер, так Дюплесси, дю Туа или Виллье. И практически все население так или иначе связано с виноградом: либо выращивают его, либо превращают в вино. Все эти Дюплесси, дю Туа и Виллье (не говоря уж о многочисленных Леру, Вильенах и Маре) проживают на старых фермах или в маленьких белых домиках, выстроившихся вдоль длинной семимильной улицы. Уклад здешней жизни не меняется с годами. Люди живут и трудятся так же, как делали их далекие предки — гугеноты — те самые, что почти три столетия назад появились в окрестностях Паарля и принялись обучать местных жителей искусству виноделия. Однако если сегодня в Паарль приедет какой-нибудь француз и начнет разыскивать близкого по духу (и речи) человека, то, боюсь, его ожидает жестокое разочарование. Ибо все эти французские имена постигла та же самая участь, что и ле Вальяна: фамилии сохранились, а вот носители их все до единого превратились в африканеров.
Именно
Говорю вам: даже если бы Паарль и не был столь прекрасен собой, если бы не излучал дух спокойствия и тихой радости, то и тогда стоило бы приехать в этот город — лишь для того, чтобы увидеть два его самых выдающихся здания. Прежде всего это уже упомянутая старая церковь с белеными стенами и соломенной крышей. Вторая же достопримечательность, которой гордятся жители Паарля, — новое сверхсовременное здание городской ратуши. Архитекторы снабдили его прелестной аркой и внутренним двориком, совершенно испанским на вид.
Организация под названием Ассоциация винодельческих кооперативов объединяет почти пять тысяч местных фермеров. Им принадлежат винные погреба, огромные чаны для изготовления вина, а также небольшое помещение, где любой желающий может ознакомиться с секретами южноафриканских марочных вин. Большая часть продукции поступает на британский рынок, и надо сказать, что в последние годы отмечено значительное улучшение вкуса южноафриканских вин, в особенности это касается местного хереса. Объясняется все просто — на Капе наконец-то освоили процесс «гипсования» вина, которым издавна пользовались испанские виноделы. Пусть вас не пугает странное название. Суть метода заключается в том, что перед ферментацией в виноградное сусло добавляют некоторое количество гипса. Подобные добавки позволяют обеспечить лучшую сохранность вина. Однако еще большим успехом южноафриканских виноделов стало раскрытие секрета «флора» — таинственной субстанции, которая, как считалось, не могла существовать нигде за пределами Испании. Что такое «флор»? Это определенная форма дрожжевой закваски, которая образуется в процессе ферментации сусла и затем тонкой спиртовой пленкой покрывает поверхность вина. В процессе брожения она увеличивается до 2 см толщины и не пропускает воздух. В результате вино контактирует только с этой пленкой и стенками бочки, благодаря чему развивается совершенно особенный букет.
Мне говорили, что дешевые виды вина вполне можно изготавливать и по старинке. Но в производстве элитных сортов хереса, таких как амонтильядо, фино и мансанилья, немыслимо обойтись без «флора». Теперь благодаря исследованиям ученых из Сельскохозяйственного колледжа Стелленбоша южноафриканские виноделы получили вожделенный рецепт «флора», что немедленно отразилось на качестве их продукции. Херес является самым знаменитым, но далеко не единственным сортом южноафриканских вин. Помимо него на Капе производят портвейны, рейнвейны, бургундские и шипучие вина. Что интересно, весь этот широкий ассортимент обеспечивается сырьем, получаемым в сравнительно небольшой географической области. И еще один любопытный факт: лишь малая толика великолепной винной продукции потребляется на внутреннем рынке Южной Африки. Несмотря на давние традиции винодельческой страны, местные жители практически не пьют вина. С чего бы это, недоумевают иностранцы?
Мне кажется, я нашел объяснение сему парадоксу. Дело в том, что предки современных африканеров были убежденными кальвинистами. Должно быть, в национальном характере южноафриканцев сохранилась некая суровая пуританская жилка, которая противится потреблению вина. И не то чтобы они осуждали алкоголь вообще (я заметил, что многие местные жители охотно пьют бренди собственного изготовления). Просто вино служит для них символом изнеженного, папистского Юга. Подобная версия кажется мне вполне правдоподобной. История алкогольных пристрастий южноафриканцев включает в себя и увлечение такими крепкими напитками, как арак и бренди (немало было выпито моряками в таверне «Де Опрегте Анкер» на Странде), и более позднюю моду на джин и виски, подававшиеся в барах Кимберли. Что же касается замечательных вин, порождения солнечных капских виноградников, то в Южной Африке они рассматривались лишь как предмет экспорта.
Поскрипывая и постанывая на ходу, по склону холма медленно ползла громоздкая старая повозка. Впереди шествовал вурлопер,который вел за собой запряженных попарно волов. Основной же погонщик шел рядом с упряжкой, то и дело покрикивал на быков, обращаясь к каждому животному по имени.
Дорога была узкой, обогнать эту процессию не представлялось возможным. А посему я был обречен плестись сзади в облаке белой пыли и наблюдать, как цепочка рыжих быков одолевает подъем. Они шли медленно, не спеша, низко склонив головы и методично переставляя копыта. Их белые рога поблескивали на солнце. Достигнув наконец вершины холма, они остановились, чтобы перевести дух. Я тоже притормозил и вышел побеседовать с погонщиком — уже немолодым, успевшим поседеть капским «парнем». В знак приветствия он вежливо приподнял потертую фетровую шляпу, всем своим видом показывая, что не прочь перекинуться парой слов с заезжим иностранцем. Погонщику, несомненно, польстил мой интерес к его повозке, однако попытка измерить ее длину в шагах была встречена с насмешливым удивлением.
Такие бычьи повозки — вагоны,как их здесь называют — на мой взгляд, являются одним из интереснейших зрелищ в Южной Африке. Несмотря на появление большого числа грузовых автомобилей, старые вагонывсе еще в ходу — тысячи подобных повозок бродят по Капской земле. Искусство делать такие вагоны,а также искусство передвигаться на них по горным склонам — вот два главных достижения, которыми могут похвастаться африканеры. И хотя жизнь в Южной Африке сильно изменилась за последнее столетие, кое-что осталось неизменным — неспешная, мерная поступь быков, поскрипывание тяжелой повозки и щелканье кнута, когда он взлетает над круторогими, лобастыми головами. Да и слова, с которыми погонщик обращается к животным во время своих долгих путешествий, не сильно отличаются от тех, что использовали первые африканеры. Мне кажется, такой вот вагонслужит главным символом человеческого прогресса в Южной Африке. Конечно, сегодня на африканской земле выросли сталелитейные заводы. По горным хребтам протянулись железнодорожные пути, по которым бегут вполне современные поезда. Электричество пришло в самые отдаленные уголки страны, сделав жизнь людей безопаснее и комфортнее. Однако поверьте: ничего этого бы не было без старого доброго вагона! И мне кажется, было бы справедливо, если бы изображение бурской повозки перекочевало со знамени Трансвааля на государственный флаг Союза. Ибо, на мой взгляд, этот вагонс упряжкой рыжих быков может по праву считаться настоящим символом всей Южной Африки.
Данное средство передвижения, как и все старинные фермерские повозки, являет собой подлинный шедевр колесных дел мастеров. Конкретно эта повозка имела в длину около двадцати футов, что вдвое превышает длину тех вагонов,на которых путешествовали вуртреккеры. Такие громоздкие повозки вошли в обиход лишь в семидесятых годах девятнадцатого столетия, а прежние походные вагоныбыли на удивление маленькими. Их средняя длина едва достигала двенадцати футов, что ставит их в один ряд с английскими фермерскими повозками. Внешне они тоже очень похожи. Это и неудивительно, ибо как походные вагонытреккеров, так и наши деревенские телеги являются вариациями старой голландской повозки. Данная модель проникла в Англию в шестнадцатом веке и с тех пор широко использовалась наряду с нашими традиционными двухколесными тележками.
В прошлом для изготовления шасси и подрамников буры использовали очень качественный и прочный материал — так называемое «железное дерево». Позднее на смену ему пришла менее ценная древесина австралийской карии (она же гикори). Ступицы колес делали из кладрастиса (или «желтого дерева», как называли его туземцы). Дерево это произрастало в районе Книсны и отличалось крайней твердостью. Наконец древесина, из которой племена банту вытачивали древки своих ассегаев, шла на изготовление тягового устройства, а к нему уже прикреплялось дышло. Хочу напомнить, что дышло — такой длинный шест, к которому крепятся хомуты самой первой пары быков. В треккерских вагонахиспользовались и другие виды местной древесины — например, белой и красной груши. Основное отличие такого вагонаот исходной голландской повозки заключается в том, что последняя предназначалась для кратких поездок и перевозки сельскохозяйственной продукции, в то время как вагонафриканского треккера представлял собой фургон — можно сказать, настоящий дом на колесах, в котором люди жили во время длительных путешествий.