Южная Африка. Прогулки на краю света
Шрифт:
Сам ван Рибек происходил из вполне респектабельного семейства. Его мать звали Элизабет ван Газбек, она умерла в 1629 году и была похоронена на церковном кладбище городка Шидам. Известно, что отец ее занимал пост бургомистра Кулемборга. А поскольку ван Димены также входили в городской совет, то можно с уверенностью утверждать (хоть этот факт нигде и не задокументирован), что ван Рибеки, ван Газбеки и ван Димены были хорошо знакомы между собой.
Что касается отца Яна ван Рибека, то полагают, будто он был морским капитаном и на момент рождения сына находился в плавании. И действительно, он никак не проявлялся на протяжении всей жизни ван Рибека. Говорят, будто он умер в Бразилии в 1639 году и был погребен в церкви Святого Павла города Олинда, штат Пернамбуку. Таким образом, Ян ван Рибек лишился матери в возрасте одиннадцати лет и отца, когда
Мне неизвестно, появлялся ли ван Рибек в родном городе после своего отъезда в 1651 году. Но во всяком случае его дар в виде тяжелого подсвечника доказывает, что он был патриотом Кулемборга. Остается добавить, что в наши дни в городе и его округе не осталось ван Рибеков. Не обнаружил я такой фамилии и в телефонном справочнике Амстердама. Поэтому вполне допускаю, что голландская линия ван Рибеков окончательно пресеклась.
Странно было гулять по современному Кейптауну и размышлять о Кулемборге — как, несомненно, это делал в свое время ван Рибек. Наверняка ведь, когда он смотрел на Столовую гору или же на зазубренные горные вершины Готтентотской Голландии, по контрасту ему вспоминались плоские луга и низкие берега Лек, по которым он бегал в детстве.
На долю его родного Кулемборга выпало немало испытаний. В Средние века здесь побывало множество английских и шотландских наемников, и их имена — пусть в измененном до неузнаваемости виде — до сих пор сохраняются в фамилиях местных жителей. Например, здесь живет семья Киннегинов. Если проследить ее корни, то мы наверняка выйдем на шотландского предка по фамилии Каннингем, который в 1580 году служил в Кулемборгском гарнизоне в чине лейтенанта. В последнюю же войну город стал объектом пристального внимания германской армии, ибо мост через Лек рассматривался как важный стратегический объект в этой части Голландии. Кулемборгские старожилы до сих пор вспоминают, какой шум и грохот доносился со стороны Арнема в ночь парашютного десанта.
А затем пришли войска союзников, и их встречали с распростертыми объятиями. Первый солдат, который появился под стенами города, был канадцем. Его мало того что обняли-расцеловали, так еще и запретили идти пешком. Вы не поверите, но жители Кулемборга привезли его в город на корове!
На мой взгляд, совсем неглупо начать длительное путешествие в Южную Африку с посещения Амстердама. Помимо удовольствия, которое вы получите от созерцания старого города с его бессмертными каналами, тут можно составить достаточно точное представление о поколении первых африканеров, ибо они как две капли воды похожи на тех голландцев, что сегодня толпятся на амстердамских набережных.
В семнадцатом столетии Голландия создала два важных очага новой жизни — так сказать, посеяла семена собственной культуры. Один из них в Америке (все помнят, как возник Нью-Йорк), а второй в южноафриканском Кейптауне. Оба города имеют идентичное происхождение и много общего в развитии. Фактически, если заглянуть в письменную историю Нью-Йорка и Кейптауна, то можно обнаружить множество сходных эпизодов. Интересно, что здания, в которых зарождались эти два города, все еще стоят в центре Амстердама.
На набережной принца Хендрика располагается старинное здание Вест-Индской компании, в настоящее время приспособленное под складские и жилые помещения. Это массивное пятиэтажное строение с многочисленными узкими окошками и высеченной на фронтоне датой «1641». На верхнем этаже до сих пор сохранились вороты, с помощью которых в свое время поднимали на склады шкуры бобров — основной продукт обмена между индейцами-ирокезами и первыми жителями Манхэттена.
В десяти минутах ходьбы, на углу Ауде Хоогстраат и Кловенирсбургваль, стоит и Дом Ост-Индской компании. На самом деле это целый комплекс строений с очень красивыми фасадами. Старые склады давным-давно сгорели, но я постоял на берегу канала, где некогда разгружались
В качестве корабельного хирурга ван Рибек должен был часто посещать штаб-квартиру компании, ведь именно тут хранились все лекарства и медицинские приспособления. Штатные аптекари, сидевшие в помещении рядом с часовой будкой, укомплектовывали специальные лекарские сундучки, которые затем использовались хирургами торговых судов, а также на всех постах и факториях Ост-Индии.
Ван Рибек родился в 1618 году, в конце так называемой елизаветинской эпохи. Со смерти Шекспира прошло два года, в том же самом году был казнен сэр Уолтер Рэли. Эра великих географических открытий миновала, и наступил период их коммерческого освоения. Все то время, что маленький ван Рибек рос в Кулемборге, на просторах Яванского моря бушевала война за монополию в торговле пряностями. Началось с того, что голландские торговые суда стали грабить прибрежные португальские форты. Затем борьба разгорелась уже на море: британские и голландские корабли забрасывали друг друга пушечными ядрами, и одновременно дипломаты конкурирующих стран усиленно интриговали при дворах султана и раджи.
К тому моменту, как повзрослевший ван Рибек устроился служить на флот, первая фаза войны за пряности завершилась, и Голландская Ост-Индская компания вышла из нее победительницей. Она превратилась в самую богатую в мире коммерческую организацию. Британская Ост-Индская компания проиграла, и ей приходилось довольствоваться крохами со стола более могущественной соперницы. Что касается всех прочих Ост-Индских компаний, то их, можно сказать, и не существовало. Генерал-губернатор Батавии играл роль могущественного вице-короля, он подчинялся только Совету Семнадцати (так именовался совет директоров Ост-Индской компании), который заседал на Ауде Хоогстраат и правил разветвленной торговой империей.
В 1651 году, когда было принято решение о создании перевалочной базы на Капе, Голландия переживала пик своего золотого века. В мире не было другой страны, столь богатой, счастливой и спокойной (ибо политические и религиозные противоречия в то время еще не раздирали голландское общество). Голландия выглядела очень самоуверенной и зазнавшейся. Что ж, она могла себе это позволить. Она уже успела учредить по всему Востоку целую сеть торговых пунктов и теперь спокойно пожинала плоды в виде 40-процентного годового дохода. Призрак грядущего банкротства, если и маячил, то где-то в неопределенном (и таком неправдоподобном) будущем. Ее непосредственная конкурентка Британия переживала не лучшие времена. Англичане совсем недавно казнили своего короля. В том самом 1651 году Карл II короновался в Скуне, был наголову разбит Кромвелем и изгнан из страны. Франция пылала в огне гражданской войны. Испания и Португалия переживали явственный упадок. Германия лежала в руинах, опустошенная Тридцатилетней войной. Турция хищно посматривала в сторону обессиленной Европы и лелеяла планы ее завоевания. На этом мрачном фоне лишь Голландия преуспевала — веселая и счастливая страна знаменитых художников и пряностей.
Кстати, о художниках. Радостный подъем, царивший в Голландии, запечатлен на сотнях живописных полотен. Это и картины Питера де Хооха, который любил изображать добропорядочных голландских домохозяек, начищающих медные котлы и сковородки в кирпичных интерьерах. И работы Брейгеля, где стар и млад несутся на коньках по заснеженным каналам: развеваются на ветру полосатые шарфы, вдалеке маячат красные черепичные крыши, ветряные мельницы и церковные шпили. А рядом висят картины Тенирса, на которых пьяные гуляки целуются возле кабаков со своими шлюхами. Все это Голландия — многоликая и разнохарактерная, как всякая страна. И все-таки в первую очередь облик Голландии определяли торговые короли — те самые пожилые неулыбчивые джентльмены в белых кружевных воротничках, которые солидно восседают на портретах рядом со своими чопорными женами.