Южнее реки Бенхай
Шрифт:
— А почему это у вас так много разрушенных домов? — спросил он старосту одной деревни.
— Это надо спросить солдат «гражданской гвардии», — ответил староста, — налетели как тайфун, требовали самогона, мяса. А где у нас самогон? Ну, они и начали безобразничать. Кричали, что мы помогаем коммунистам, что мы — вьетконговцы. Ну, скажите, господин подполковник, — вежливо спросил староста, — неужели мы похожи на вьетконговцев? Да мы даже и не знаем, как они выглядят.
— Вот так и выглядят, — указал Тхао на мужчину с печальным лицом, стоящим
— У него солдаты дочку убили, — сказал староста, — и дом сожгли.
— А за что убили дочку?
— За что может убить солдат девушку, господин подполковник, вы и сами знаете. Сопротивлялась.
— Чего же он остался тут? — опять показал Тхао на печального крестьянина. — Дочку у него убили, дом сожгли, а он остался.
— Податься некуда ему.
— Ну, а куда подевались остальные, чьи дома сожгли солдаты?
— Кто куда, — ответил староста, — одни разбрелись по родственникам в соседние деревни, а большинство взял к себе в пагоду мудрый Дьем. Доброе сердце у Дьема, господин подполковник.
Но Тхао уже не слушал больше старосту. Он сел в «джип» и резко бросил шоферу:
— В пагоду к Дьему. Только быстро.
Прямо на машине он въехал во двор пагоды и остановился у флигеля с богиней Куанэм. Там шло какое-то моление. Старый Дьем читал нараспев каноны, а мужчины, поджав под себя ноги, сидели на циновках и то ли повторяли его слова нараспев, то ли пели что-то свое. Тхао прошел между сидящими прихожанами, раздавая по пути удары своими тяжелыми, тупоносыми американскими ботинками. Старый Дьем заметил, как несколько человек скорчились от боли, и, закрыв каноническую книгу, встретил Тхао суровым, осуждающим взглядом.
— Значит, как я и предполагал, — уставившись немигающими глазами в настоятеля пагоды, угрожающе произнес Тхао, — под твоей святой обителью укрываются вьетконговцы. Так?
— Побойтесь неба, господин офицер! — сказал настоятель. — Это несчастные, бедные крестьяне, им принесли столько горя злые люди.
— Кто же эти злые люди? Уж не наши ли солдаты, которые защищают вас от коммунистов? — злобно спросил Тхао.
— Я не знаю, кого и от кого они защищают, но этим они принесли только страдания.
— А ну, встать, — строго скомандовал Тхао, — и марш отсюда на улицу, я с вами поговорю там.
Прихожане стали быстро подниматься и торопливо выходить из храма.
— Что вы делаете? — строго спросил настоятель. — Разве так ведут себя в храме, перед ликом Благодетельной Куанэм?
— Это не храм, а прибежище пособников Вьетконга, — произнес Тхао, выходя на улицу.
Он подошел к присмиревшим напуганным мужчинам, внимательно оглядел их и, вырвав из толпы человека, показавшегося ему подозрительным, злорадно засмеялся.
— Наконец-то ты попался мне, — выкручивая мужчине руку, произнес Тхао. Он впервые видел этого человека, но решил проверить свой обычный метод психологического давления. — Это, значит, твои сыновья ушли к партизанам и нападали на американских солдат? Я сразу
Тот, кажется, потерял дар речи от страха. Он что-то пытался сказать, но из горла вылетали лишь отдельные звуки, не складывающиеся в слова.
Старый Дьем вышел во двор и твердой походкой подошел к Тхао.
— Прекратите безобразие, — сказал он сурово, — у этого человека было два сына, и обоих убили ваши солдаты.
— А я что говорю? Значит, они были вьетконговца-ми, а иначе они служили бы в нашей армии. А ну, рассказывай! — надавливая дулом пистолета на горло, кричал Тхао, отвернувшись от настоятеля.
Но тот стоял на своем. Потянув Тхао за рукав, потребовал:
— Прекратите сейчас же.
Тхао медленно повернулся к настоятелю и коротким, без размаха, ударом рукояткой пистолета свалил его на землю. Кровь лилась из рассеченной головы мудрого Дьема. Люди оцепенели.
— Вот так будет с каждым из вас, если не расскажете, где скрываются… — он не успел договорить фразы, как выскочивший из толпы мужчина ударил его по голове булыжником.
Подполковник рухнул, как подрубленный. Пистолет, упав на камни, выстрелил. Все произошло так быстро, что охрана не успела ничего сделать. Солдаты стояли недалеко от машины, разговаривая, к тактике Тхао они давно привыкли. Мужчины, еще минуту назад казавшиеся подавленными и запуганными, не сговариваясь, бросились на солдат, вывернули им руки и повалили на землю. Шофер, воспользовавшись тем, что все мужчины были заняты солдатами, включил мотор и, не разворачиваясь, задом выскочил из ворот. Только пыль заклубилась за пятнистой машиной. Через несколько минут солдаты, крепко связанные, лежали рядом со своим бездыханным офицером.
Крестьяне подняли с земли бесчувственного, с залитым кровью лицом настоятеля пагоды и внесли в помещение. Появился чайник с водой. Промыли рану, забинтовали полотенцем голову и осторожно положили мудрого Дьема на циновку. Через несколько минут настоятель пришел в себя. Все кружилось вокруг, но постепенно красная пелена, мешавшая разглядеть что-либо, стала таять, и он увидел склонившихся над ним людей.
— Расскажите, — медленно произнес настоятель, — что тут произошло?
Они наперебой стали говорить ему, как они разделались с офицером, связали и обезоружили солдат, только одному удалось сбежать, потому что он был на машине.
Настоятель закрыл глаза. Он понял, что уехавший шофер поднимет тревогу.
— Друзья, — медленно и тихо проговорил настоятель, — вам надо быстрее уходить. Сейчас сюда приедут другие солдаты, и тогда никому не спастись.
— У нас есть оружие, — сказал молодой мужчина, — только, — смущенно добавил он, — не знаем, как из него стрелять.
— Послушайте меня, — сказал настоятель несколько окрепшим голосом, — уходите. Куда угодно, но уходите — в лес, в горы, в другие деревни, а то будет поздно.